Шалопаи

С удивлением обнаружил внутри бойкую, оживлённую жизнь. Из распахнутых кабинетов, прежде наглухо закрытых, слышны были телефонные звонки, разносились по этажу возбуждённые голоса.

Заглянул к знакомому заведующему орготдела. Тот, не отрываясь от телефонной трубки, приглашающее замахал – «заходи и закрой дверь».

– Вездеходы! Вездеходы надо брать! – кричал он. – На них всегда устойчивый спрос. Даже в голове не держи – двинем. Пустим через Одесскую таможню.

Закрыв трубку ладонью, обратился к Оське:

– У тебя в армии, случаем, какой-нибудь генерал по снабжению не завалялся?

При отрицательном кивке огорчился.

– А если поспрашать?

Оська неопределённо повёл плечом.

Зав освободил мембрану.

– Есть! – закричал он радостно. – Ко мне сейчас зашёл крупный российский предприниматель. У него «крутые» завязки в армии. Я его подключаю. Только заложи под него ещё один процент… А тебе что, жалко, что ли? Хоп, на связи!

Возбуждённый, кинул трубку:

– Представляешь, если сделка проскочит, сколько с процента поимеем?

– С чего бы проскочит? – подивился Оська. Он всё пытался сообразить, что происходит. – Это ж оборонка! Вопрос боеспособности армии. Под особым контролем! Или ты так шутишь?

– Они тоже в доле, – отмёл сомнения зав.

Вбежал запыхавшийся заместитель. Наспех пожал руку гостю. Выкрикнул, перекрывая дробот пишущей машинки в соседней комнате:

– Владивосток на проводе! Партия овчинных тулупов! Готовы доставить транспортным самолётом, – выкрикнул он. – Цепочка – всего три звена. И, главное, есть реальный сбыт! Но требуют нал!

– Так чего ж стоим? Побежали! – зав выскочил первым. Зам поспешил за ним.

– Попробуй заложи полтора процента! – дыша в спину, настаивал он. – У меня полотдела в доле.

Оба убежали.

Оська ощущал себя в Зазеркалье.

Будь Граневич чуть ближе к повседневной жизни, сообразил бы.

Расторговывался стратегический запас армии. И в первых рядах идущих в цепи – как всегда, беспокойные комсомольские сердца. Обком жил полной грудью.

Впрочем то же происходило чуть ли не во всех учреждениях Советского Союза. Начались перебои в работе Госснаба. Сбыт и снабжение, спаянные прежде договорной цепью, разом ослепли и принялись искать друг друга на ощупь.

В город вернулся Лапин. Был послан к председателю горисполкома от штаба Ельцина, выдвинувшегося на пост президента РСФСР. Прибыл, по сути, на роль, ему хорошо знакомую, – смотрящего. Самолюбивый Девятьяров к появлению бывшего «братка» отнёсся настороженно. Но он сам предполагал избираться на должность председателя облисполкома – фактически хозяина региона. И исход выборов во многом зависел от поддержки Ельцина, всё больше отодвигавшего на второй план выдохшегося президента СССР. Лапин привёз с собой несколько политтехнологов. Стали активно разрабатывать план избирательной компании Девятьярова. Был Лапин энергичен, инициативен, умел заставить работать других. Даже сам придумал предвыборный лозунг – «Избирателя никогда не предавал». Это было правдой. На реальные выборы Девятьяров шёл впервые, и случая предать пока не было. Они сработались. К тому же на глазах Девятьярова рассыпался на части и потихоньку умирал комбинат «Химволокно». Всё пристальней глава города стал изучать реестровый кадастр. Чем больше изучал, тем большим лакомством выглядел комбинат. На площади, на которой он раскинулся, можно было бы поднять целый микрорайон. Голова слегка кружилась – трудно было обсчитать прибыль, что получил бы генеральный застройщик. Лапин и в этом стал ему единомышленником и подспорьем. К тому же у Лапина оказалось чувство юмора, пусть и своеобразное. Погружённый в избирательный ритм, придумал лозунг и для этого случая – «Задачи нам по плечу. А не по плечу, так по карману». Вывесил в кабинете. Девятьяров, проходя мимо, поощрительно посмеивался.

Как первый шаг, договорились с гендиректором Горошко, что безопасность комбината станет обеспечивать ЧОН – охранное предприятие, созданное при участии самого Лапина. Отныне комбинат стал для Девятьярова прозрачным, словно аквариум.

При внешней несхожести комсомольский функционер и «вор в законе» оказались подстать друг другу. Лапин при неспешной, вкрадчивой манере общения сразу вызывал в собеседниках страх. Девятьяров за годы партийной работы научился выглядеть спокойным, надёжным, респектабельным. Но в глубине глаз его неизменно поблёскивал холодный лазер, готовый прожечь в минуту. Только мало кто умел его разглядеть.

Меж тем подошёл Алькин день рождения. Первый без него. Посиделок устраивать не захотелось. Просто пошли вдвоём по Никитинской набережной на берегу Волги, примериваясь к кафе или рюмочной.

Через арку жилого дома были видны два контейнера для мусора. От одного из них отделился незнакомец – вполне приличного вида. Вышел на набережную.

– Нет! И здесь нет, – простонал он. – Придётся идти в аптеку.