Шалопаи

Охранник меж тем догнал бродягу и удерживал его за руку. Урод оказался неожиданно высок и строен. Так что изуродованная голова казалась приставленной с другого тела. Наталья вышла из машины. Подрагивая, подошла. Ещё раз вгляделась.

– Ты не помнишь меня? – спросила она.

– Добрая душа, – повторил бродяга.

– Совсем, совсем не помнишь? – попросила Наталья умоляюще, уже без надежды.

Бродяга ощерился всей беззубой пастью.

Наталья постучала себя пальцем в грудь.

– Я – На-та-лья, – произнесла она по складам. – Туська! – поправилась она.

– Туська! – повторил бродяга. В глазах проскочила искра. И вновь угасла.

Подошли остальные.

– А ты вспомнил? – требовательно обратилась она к брату.

– Откуда? – Ивашку брезгливо передёрнуло.

– Расспроси всё о нём, – предложила Наталья охраннику. Сама встала рядом.

Увы! На все вопросы бродяга лишь добро улыбался во всю щербатую пасть и кивал.

Охранник озадаченно повёл шеей, ткнул в зазубренный шрам на затылке.

– Здорово его, видать, приложили. На всю голову память отшибли.

Подозвали мальчишек-мойщиков.

– Кто он?

– Дурачок, – ответили те.

Появился чуть ли не год назад, откуда, неизвестно. Документов нет. Как зовут, не помнит. Живёт при церкви неподалёку, прибирается, за что его кормят.

Наталью проводили в церковь, где безумца приветили и, кажется, полюбили. Но, увы, ни священник, ни служки ничего больше узнать о нём не смогли.

– Я забираю его с собой! Буду лечить, – объявила Наталья. Зачерпнула из сумочки пачку денег: – Это на службы за его здоровье!

– Поедешь со мной?! – спросила она бродягу. – Я тебя не обижу.

– Туська! – ответил безумец.

Подбежал секретарь, постукивая по часам:

– Наташа! Уж пятнадцать минут как опаздываем!..

– Найди адрес ближайшей нейроклиники, – распорядилась Гаух.

– Так контракт! – залепетал секретарь. – Год согласовывали.

– В клинику! – повторила она – непререкаемо.

Секретарь, понурившись, отошёл, – в этом контракте у него был личный интерес. Втайне от руководительницы договорился о пяти процентах отката.

По дороге заскочили в бистро, сделали заказ. Наталья придержала официанта.

– Только чтоб сырники со сметаной, – уточнила она.

– Сыр-ни-ки! – повторил безумец. Потянул носом. – Тётя Тамарочка!

– Глянькось, уже кого-то вспоминает, – усмехнулся охранник. – При таких темпах лечение скоренько пойдёт.

В офис к «Благородным донам» подъехала делегация с «Химволокно». Главный механик Беленов, новый главный инженер, главный технолог, главный энергетик, руководители производств. Комбинатовская головка. Почти сплошь – прежние земцы. Не было лишь директора – Горошко. Расселись, отдуваясь и переглядываясь. Секретарши, как положено, разнесли кофе. Принялись попивать.

Догадаться, с чем приехали, было нетрудно. Подобно прочим промышленным предприятиям, залихорадило и недавнего флагмана советской химической индустрии. Отделы сбыта и снабжения, не вылезая из командировок, мотались по стране в поисках покупателей.

Но прежняя продукция интереса не вызывала, а у тех, у кого интерес оставался, исчезли деньги. Иссякли они и у «Химволокно». Осели оборотные средства в кооперативах-посредниках.

Подоспело время приватизации. Надо было решить, как и по какой модели провести акционирование. Показалось, что это удачный повод избавиться от лишнего балласта.

Подобно тому, как угодившая в капкан лиса отгрызает собственную лапу, было принято решение избавиться от всего, что требует расходов, или балансирует на грани выживания, – от социалки, от убыточных производств. «Химволокно» расчленили на несколько самостоятельных юридических лиц. Всё самое ценное, сулящее прибыль, было оставлено за материнской компанией.

Это, впрочем, не помогло. Ни производство полипропелена, ни цех АРМОСа, на которые возлагались главные надежды, так и не были завершены. Не хватало средств не только на запуск новой продукции, но уже и на зарплаты. Начались аккуратные увольнения.

Светка глядела на непрошенных гостей откровенно враждебно. Терпения у неё хватило на несколько минут.

– И чего надо? – вопросила она – непиететно. – Кофе припёрлись на халяву попить? На комбинате, поди, уж и на кофе нет?

Оказавшийся тут же Клыш усмехнулся, – Светка то и дело хлестала наотмашь и частенько попадала в глаз.

Все смутились. Больше всех смутился Оська.