Шалопаи

– В Афган?! – квадратная челюсть оперативника, казалось, ко всему привычного, сама собой отошла от остова. – Никак колокольчики в башке затренькали? Романтики захотелось?! – рявкнул Меншутин. – Так я тебе и так про неё расскажу: сам пару месяцев от МВД в командировке под Джелалабадом просидел. Вот таких сопливых романтиков на транспортах привозят, а увозят грузом двести. Потому что чего-чего, а романтики там на нюх близко нет. А есть кровь, грязь и подлость.

– Зато заныкаюсь, – ответил Клыш.

Меншутин присмотрелся свежим взглядом.

– Или ещё что серьёзное за тобой? – предположил он. – Настолько, что под пули моджахедов готов?.. А может, из-за бабы? Такое как раз бывает.

– Не из-за бабы, – заверил Клыш.

– И оно тебе надо?

– Надо.

Меншутин озадаченно ошлёпал свою могучую холку:

– Да! Вот это отблагодарю, так отблагодарю. Полной ложкой!.. Да меня за такую благодарность, узнай кто, самого со света сживут.

– Могу расписку дать, что сам напросился, – без выражения пошутил Клыш.

Меншутин прикусил губу.

– Точно, что не дуракуешь?.. Вот что, – решился он. – Есть такие спецподразделения. Я с ними в командировке контактировал. Сначала – лагерная подготовка где-нибудь у таджиков. Потом – мужская работа в боевых условиях. Разведка и прочее. Шансы выжить – туда-сюда. Но всё-таки не пушечное мясо. Кому повезёт и отскочит живым – считай, выучка – на всю оставшуюся жизнь, с кожей не отдерёшь. Ну и запись в учётном деле – флаг выше некуда. Как тебе?

– Годится, – быстро, не давая передумать, согласился Клыш. Протянул паспорт, военный билет. Меншутин полистал. Поскучнел:

– Так ты ещё и на питерском учёте состоишь… Дня два дополнительных понадобятся, – прикинул он. – Есть где отсидеться?.. Домой нежелательно.

– Домой точно не пойду, – Клыш непонятно усмехнулся. – Наоборот, когда уляжется, матери скажешь, что, мол, назад, в универ, укатил.

– Тогда где? Чтоб только я мог найти.

– Здесь! – ответил звонкий голос из глубины комнаты.

Меншутин и Клыш вскочили. Ширма раздвинулась, и Меншутин увидел миниатюрную зеленоглазую длинноволосую смуглянку в зеленом шерстяном брючном костюме в обтяжку, на каблучках, с макияжным карандашом в руке. Клыш зыркнул на брошенный халатик, – теперь он узнал его.

– Здесь он будет, – подтвердила Кармела. – Девчонки на каникулы разъехались. Так что я одна.

– Одна, – повторил Меншутин, натужно соображая. – И что из этого вытекает?

– Как раз и вытекает, что теперь буду не одна. Надо перевести?

– Да нет, вроде, – Меншутин озадаченно поскрёб затылок. – Только желательно, чтобы пореже наружу выходил.

– А он вообще отсюда не выйдет! – по личику Кармелы пробежал бесёнок, от которого у обоих мужчин ёкнуло сердце.

Меншутин замешкался.

– Идите, идите, товарищ из милиции, – поторопила его Кармела. – И не беспокойтесь. Сохраню для Родины в лучшем виде.

– Ну-ну, – Меншутин неохотно подошёл к двери. Вслушался. Рывком выбросился в коридор.

Через несколько секунд из коридора донеслись голоса:

– Куда ты пропал? И где… этот?

– Сбежал.

– Чтоб от тебя кто сбежал?!

Голоса затихли.

Кармела заперлась изнутри. Продемонстрировала ключ.

– Теперь ты мой пленник. Потому признавайся, антисоветчик, как дошёл до жизни такой?

– Подслушала, – констатировал Клыш. В горле у него, как в далёком детстве, пересохло.

– Подслушивают, когда специально. А когда в чужую комнату без стука втираются и начинают травить, – это совсем иное, – резонно возразила Кармела. Присмотрелась. – Так что? В самом деле – антисоветчик?

– Да нет, конечно! Нашелся один – Иудушка Головлёв. Подставил. Да так ловко, что и понял-то не сразу. Хотя все равно – какая антисоветчина? Дуралейство.

– Тогда псих, – определила Кармела.

Она принялась расставлять посуду. Продемонстрировала бутылку «Кинзмараули».

– Помоги открыть! Надо ж проводить на войну героя… Или всё-таки психа? Нам в меде психиатрию преподают, – сообщила она. – Сверяю. По-моему, налицо все признаки.

– По-моему, тоже, – согласился Данька. Вскрыл бутылку. Разлил. – Надо же было угораздить. Хотя, может, и к лучшему. Рубануть, так махом!

– Точно – псих, – уверилась Кармела. – Я ещё в пионерлагере поняла, что псих. Когда с незнакомого обрыва «рыбкой» сиганул.

– Сама ж предложила.

– Так я тогда не знала, что псих. Думала, обычный хвастунишка… Тебя после в травмпункт отвезли. Шрам, кстати, не с той поры остался?

– Какой шрам?

– Кривой такой, вот здесь, – она провела пальчиком по низу его рубахи. – Сантиметров семь. Шов очень неудачный. Видно, что наспех накладывали.

– Про шрам-то откуда?.. – поразился Данька. – Уж его-то видеть точно не могла.

– Как знать чего не знаешь? – загадочно рассмеялась Кармела. – Кстати, скажи, зачем, в самом деле, – на войну надумал? Все призывники от Афганистана как чёрт от ладана шарахаются. А ты сам на рожон прёшь… Просто, чтоб нормальному человеку понять.

Она потянулась чокнуться. Клыш чокнулся, отпил.

– Я после вуза в КГБ собираюсь, – сказал он. – Если об этой истории станет известно, даже вскользь, меня прокатят.

– И – всё? – выдохнула Кармела. – Ради этой хрени – шкурой рисковать?!

Данька насупился.