Шампанское по воскресеньям

– Может быть, вы поможете мне и дадите своё объяснение отношений между вашим мужем и Александром? – попросил я.

– За Александра ничего придумывать не буду. Возможно, что его поведение – это ответная реакция. Что же касается моего мужа, то он всегда считал Сашку маменькиным сынком. Даром что тот здоров и похож на медведя. Всю жизнь за мамкину юбку держался. И сейчас продолжает при седых волосах. Из-за этого и семья развалилась. Надо же было в какой-то момент решить для себя кто ты – муж жены и отец собственных детей или всё ещё ребёнок при матери?

Ветрова смотрела на меня взглядом умудрённого опытом человека, а я пытался обнаружить какие-либо изменения в её поведении. Но она по-прежнему была спокойной, и лишь радушие, с каким она встретила меня, сменилось равнодушием.

Не спросив моего согласия (и правильно сделав), она подлила мне чаю и затем прошла к рабочему столу ответить на телефонный звонок, так что на какое-то время я остался наедине с печеньем.

После того как Ветрова поговорила по телефону, я попросил у неё разрешения задать ещё несколько вопросов.

– Пожалуйста. Но через полчаса у меня назначена рабочая встреча.

– Я постараюсь уложиться. Скажите, вы случайно не брали телефон вашей матери?

– Как можно случайно взять чужой телефон? Как вы себе это представляете? – излишне серьёзно отреагировала Ветрова.

Это была моя промашка.

– Извините, но он не совсем чужой, это ведь телефон вашей матери. Если бы вы взяли его себе, это было бы понятно и естественно. Мне так, по крайней мере, кажется.

Я попытался оправдаться, и у меня получилось: по успокоившимся серым глазам Ветровой я понял, что она приняла моё объяснение.

– Нет, не брала, – ответила она. – Что он так всем дался? Тётка меня вчера пытала. Куда он мог из дома подеваться, сами посудите?

И тут я невольно подался вперёд, своей неожиданной стремительностью напугав главного бухгалтера и коленями едва не опрокинув сервировочный столик: по последней фразе Ветровой я понял, что она видела телефон в доме матери.

– Елена Викторовна, вспомните, пожалуйста, – попросил я и начал медленно выговаривать каждое слово, вбивая их простой смысл в сознание Ветровой. – После смерти вашей матери… в те два дня, когда вы приезжали в её дом… вы видели… в доме… её телефон?

Я преданно смотрел Ветровой в глаза в ожидании маленького, но важного чуда. Ветрова разве что на мгновение задержалась с ответом – и чудо свершилось.

– Видела, – ответила она и подтвердила: – Да, видела.

– А где вы его видели?

– В кухне, на подоконнике.

Её чёткие ответы не допускали двойного толкования и сомнений, но я никак не мог поверить в удачу, я жаждал доказательств.

– Скажите, а почему вы обратили на него внимание? Ведь, как правило, взгляд скользит по предметам и ни на одном не задерживается, если только предмет не заинтересовал вас по какой-то причине. Тем более что я спрашиваю вас не о вчерашнем дне, а о том, что было почти две недели назад.

– Телефон на тетрадке лежал, между геранью и фикусом. А почему запомнила?.. – Она ненадолго задумалась. – Мы решили с дороги чаю попить. Я пошла в кухню, а тётка с Сашкой начали закрывать зеркала, ну и прочее, ленту приделывали к фотографии в спальне. А я сказала, что заварю чай и позвоню в морг, выясню, какую одежду надо привезти и необходимые в таких случаях атрибуты. Они мне в морге начали объяснять. Я решила записать, чтобы не забыть, и попросила продиктовать. Под рукой бумаги не оказалось. И тут я увидела на подоконнике тетрадку, на тетрадке лежал телефон. Я потянула тетрадку за край, телефон за ней потащился, едва успела поймать. Вот, собственно, и всё.

Какие могли оставаться сомнения после этого по всем признакам не придуманного рассказа? Я бы с удовольствием поразмышлял о том, кто в тот день взял телефон – Александр или его мать, или, возможно, позже его забрал Некто, но мне не хватало дополнительных сведений.

– Вы были в доме втроём: ваша тётя, её сын и вы. И это было на второй день после смерти вашей матери, правильно?

– Да, во вторник.

– Вы с самого начала собирались втроём приехать?

– Нет, я договорилась с тёткой, что заеду за ней. Александр к нам позже присоединился, чтобы помочь нам.

– Чай вы пили все вместе или порознь?

– Вместе.

– Что вы делали после чая, можете вспомнить?

– Мы с тёткой пошли подбирать для матери одежду и бельё, а Сашка сказал, что выпьет ещё чашку.

– Чем он занимался потом?

– Я за ним по пятам не ходила, сказать не могу. Точно знаю только, что в бассейне возился, насосы какие-то перекрывал.

– Кто-нибудь из вас запускал посудомоечную машину в тот день? Или в понедельник?

– Я не запускала. Чтобы запустить машину, о ней надо как минимум вспомнить, – пояснила Ветрова.

– Это верно. А Юля с Виталием не могли проявить подобную инициативу?

– Не смешите меня.

Мне захотелось сказать моей собеседнице, что мне больше нечего делать, как только смешить её, но я передумал.

– А ваша тётя? Или Александр?

– Тётка? Она не знает, как ею пользоваться, у них же дома нет машины. А Сашка, наверное, мог запустить, только зачем ему это?