Шампанское по воскресеньям

Ветрова ждала следующих вопросов, а я вдруг понял, что упустил что-то важное. Я знал, что какое-то ключевое слово только что было произнесено мною, но какое именно – вспомнить не мог. Ветрова терпеливо ждала, поглядывая на часы на стене, а мой мозг в это время усиленно работал. Я сделал пару глотков сладкого чая, рассчитывая на его помощь, и не зря.

– Понедельник, Елена Викторовна, понедельник, – обрадовался я.

Она снисходительно мне улыбнулась:

– Что понедельник?

– А в понедельник вы видели телефон вашей матери? Во вторник говорите, что видели, а в понедельник?

– Снова телефон? – вздохнула Ветрова.

Я решил ей помочь.

– Вы в понедельник наверняка заходили в кухню. Вспомните, если во вторник он лежал на подоконнике, значит и в понедельник он был там же? Или его там не было?

– В понедельник его там не было, – сказала она и пояснила: – И помню я это по той же самой причине, что и во вторник.

– Что значит «по той же самой»?

– Мы сидели со следователем на кухне – я и тётка. Тётка попросила меня вырвать лист из тетради, она хотела записать номер телефона следователя и адрес, по которому ей надо обращаться по этому делу. Тетрадь я ей передала, но телефон на тетради не лежал, на подоконнике его не было.

Вот так! Создавалось впечатление, что телефон кочевал из рук в руки как переходящее красное знамя. И каждому он зачем-то был нужен. У кого он был в понедельник и у кого он находится сейчас? Надо было без суеты подумать на эту тему. Я посмотрел на часы, пора было закругляться.

– С телефоном разобрались. Если я правильно понимаю, дочь с вами не живёт. Как давно?

– Осенью она познакомилась с Виталием, и они сняли квартиру.

– Чем они с Виталием зарабатывают себе на жизнь?

– Юлия летом окончила институт. Работала два месяца. Бросила. Сказала, что мало платили. Говорит, что продолжает искать работу. Она уже взрослая. Мы не лезем в её жизнь.

Ветрова отвечала отрывистыми короткими фразами. Очевидно, что затронутая тема была ей неприятна.

– А Виталий?

– А Виталий у нас гитарист, – с саркастической усмешкой сообщила она. – Играет по вечерам в загородном ресторане. Отпустил патлы, расчесал на прямой пробор, нацепил на нос очки в круглой оправе и, прошу прощения, косит под Леннона. Наверное, Леннону дают больше чаевых, – от души съязвила Ветрова. – Кроме очков там больше нет ничего.

– А почему он выбрал для подражания Джона, а не Пола? – пошутил я.

– Потому что не умеет бренчать по струнам левой рукой, – легко нашлась она, удивив меня своими познаниями.

Разговор наш подошёл к концу.

– Спасибо, что согласились со мной встретиться, мне пора.

– Мне тоже, – ответила она. – Если у вас будут вопросы – звоните.

Когда я надевал куртку, она обратила внимание на мой парашют.

– Вы были десантником?

– Да, есть такая страничка в моей биографии.

Выставив на обозрение мощный кулак, я нарочно посмотрел на свою наколку, будто давно её не видел.

– Я много потерял в ваших глазах? – миролюбиво поинтересовался я, заранее готовый к привычным для меня колкостям по этому поводу, но всё обошлось неожиданным образом.

– Ну что вы, не смешите меня, – томным голосом пожурила меня Ветрова, видимо решив, что её отрицательный ответ на мой вопрос очень важен для меня.

По-своему истолковав причину, по которой я поинтересовался её мнением, она мгновенно преобразилась в записную кокетку: сузила глаза, капризно выпятила морковные губы и тронула локон у виска. Я видел, что она хочет что-то сказать. Её колебания были недолгими.

– Мне всегда нравились сильные мужчины, – подавшись ко мне немалым бюстом, полушёпотом призналась Ветрова, будто делилась со мною тайной и по этой причине остерегалась чужих ушей.

Это прозвучало настолько недвусмысленно, что мне даже показалось, что сейчас (в доказательство, что это не пустые слова) она упрёт палец мне в грудь как в только что по случаю приобретённую собственность и торжественно объявит о начале наших с ней неформальных отношений. Я содрогнулся от такой перспективы, но справился с собой, не расхохотался ей в лицо: наставления Юрия Львовича продолжали исподволь действовать и мешали вести себя естественным образом.

«Ещё бы я не понравился!» – растянув губы в подобие улыбки и, чтобы не видеть её глаз, упёршись взглядом в арки её бровей, подумал я. Между прочим, подумал не без оснований: метр девяносто, косая сажень в плечах, шатен с прекрасными волосами, серо-зелёные глаза, прямой нос, волевой подбородок, ну и так далее. Чуть не забыл: двадцать восемь лет.

Не дождавшись вразумительной реакции на своё признание, она протянула мне руку, и я вынужден был её пожать. Рука была маленькой, мягкой и тёплой. Мы попрощались. Её серые глаза в чёрной оправе подкрашенных век блеснули огоньком.

Уже стоя в дверях, я вспомнил о «муравейнике» и о том, что шеф просил его «растормошить».

– Елена Викторовна, забыл вам сообщить важную новость. Мы обнаружили пропажу банковской карточки вашей матери. На ней, возможно, хранится приличная сумма денег. У нас с Юрием Львовичем есть серьёзные основания полагать, что убийца вашей матери карточку не забирал.