Шандор Ференци

Несмотря на это, какова бы ни была ограниченность его последних исследований, большая заслуга Ференци — заслуга, которую признбют последующие поколения, — состоит в том, что он сумел раздвинуть рамки проблемы соблазна, ранее теоретически разработанной Фрейдом, и предложил ее развитие, считая травматическую этиологию результатом либо психического насилия над ребенком со стороны взрослого, либо смешения языков между ними, либо же отказа взрослого понять отчаяние ребенка. Когда эти формы психического разрыва срабатывают, дисквалифицируя и отрицая роль мышления и аффектов, это ведет к появлению в психике ребенка травмы, вызывающей расщепление. С этой точки зрения у пациентов, которыми занимается Ференци, речь идет уже не о естественной судьбе либидо, а о крайних состояниях психической, даже физической боли — агонии психической жизни.

Понятие «мудрого младенца» (1924–1932): инфантильность, травма и паралич психической жизни

В 1923 г. Ференци в краткой клинической записке «Сон о мудром младенце»[56] отмечает интерес, который представляет одно сновидение (по его мнению, оно может быть классифицировано как «типическое»). В нем действует очень маленький ребенок (новорожденный или грудной), который ведет перед взрослыми взрослые же разговоры «с высоты» своего уровня взглядов, очень глубоких: «Мы довольно часто слышим, как пациенты рассказывают сны, в которых новорожденные, очень маленькие дети или младенцы в пеленках с легкостью пишут, восхищают окружающих мудрыми речами или поддерживают беседу, требующую эрудиции, выступают, дают научные разъяснения и т. д. Содержание этих снов, думается, скрывает что-то типическое».

Ференци предлагает для этой ситуации четыре уровня интерпретации:

а) Высмеивание анализа тем, кому снится сон, из-за значения, который аналитический процесс придает детству. «Первая поверхностная интерпретация сна часто ведет к ироническому восприятию психоанализа, который, как мы знаем, придает намного большее значение и приписывает большее психическое влияние переживаниям раннего детства, чем это обычно делается. Это ироническое преувеличение интеллектуальности совсем маленьких детей, следовательно, ставит под сомнение психоаналитические сообщения на эту тему», — пишет Ференци.

б) Желание со стороны того, кому снится сон, укрепить свое превосходство над взрослым, способностям которого он завидует (когда-то это были его родители, теперь аналитик): «Желание стать ученым и превзойти „взрослых“ в мудрости и знании означает не что иное, как положение, обратное тому, в котором находится ребенок».

в) Наглядное изображение фантазии, когда-то прежде неисполнимой, иметь сексуальные отношения с той, которая кормит его грудью: «Часть сновидений такого содержания, которые мне удалось исследовать, иллюстрируются известными словами одного распутника: „Как жаль, что я не сумел получше воспользоваться своим положением сосунка!“». Здесь следует отметить, что Ференци опирается на интерпретацию, предложенную Фрейдом в комментарии ко сну, названному «Три Парки», по ассоциации пришедшей ему в голову в связи с «женской грудью, напоминающей ему одновременно о голоде и любви»: здесь имеется в виду анекдот о «молодом человеке, большом любителе женской красоты, который однажды, когда речь зашла о прекрасной кормилице, имевшейся у него в детстве, выразил сожаление, что не смог наилучшим образом воспользоваться ситуацией»[57].

г) Наконец, выражение желания вновь приобрести знания детства, которые когда-то были вытеснены: «В конце концов не следует забывать, что ребенок действительно обладает большим количеством знаний — знаний, которые позже будут погребены посредством сил вытеснения». Ференци по этому поводу добавляет в сноске, что он не думает, будто исчерпал интерпретации этого типа сна, который, наряду с прочим, иллюстрирует «реальное знание детей о сексуальности».

Итак, посредством анализа «сна о мудром младенце» Ференци в 1923 г. обращает особое внимание на логические трудности, связанные с незрелостью маленького ребенка, которая свойственна как психическому, так и физиологическому его устройству и которую, становясь взрослым, он пытается психически компенсировать. Здесь же Ференци описывает ребенка (пациента) с ярко выраженными влечениями, жизнерадостного, в полной физической силе и с хорошим психическим «здоровьем», что в каком-то смысле отражено в приведенной выше юмористической реплике распутника.

В последующие годы, опираясь на свои концепции травматизма, Ференци вновь берет за основу «мудрого младенца» и развивает это понятие в ином свете, придавая ему новый статус как в клиническом, так и в метапсихологическом плане.