Шанхай Гранд. Запретная любовь и международные интриги в обреченном мире

Япония и Китай по-разному отреагировали на контакт с внешним миром. Если Китай времен династии Цин отреагировал на натиск Запада, втянувшись, как морской огурец, то Япония раздулась, как расстроенная иглобрюхая рыба.

Однако когда в 1540-х годах у берегов Японии начали появляться европейские торговцы и миссионеры, первоначальный порыв сёгунов — военного правительства, управлявшего страной, — был схож с порывом китайского Небесного двора. Новоприбывших, которых китайцы называли «иностранными варварами», а японцы гайдзинами или «чужаками», нужно было сдерживать и тщательно наблюдать за ними.

Если в досовременной истории Китая насчитывалось три десятка отдельных династий, то Японией с 660 года н. э. правила одна и та же семья — клан Ямато, считавшийся прямым потомком богини солнца Аматерасу, — а суверенная власть принадлежала микадо, или императору. К XVII веку фактическая власть оказалась в руках лордов и самураев из рода Токугава, которые в ответ на растущее влияние испанских и португальских иезуитов и британских торговцев стали проводить официальную политику сакоку. Япония стала «запертой страной»: на протяжении более двух столетий ни одному иностранцу не разрешалось въезжать в страну, а японцу — выезжать из нее под страхом смертной казни. (Чтобы доказать свою правоту, японские чиновники фактически распяли францисканских и иезуитских миссионеров в Нагасаки). Единственной запретной зоной был веерообразный искусственный остров Дедзима в бухте Нагасаки, где крошечной голландской общине было разрешено вести торговлю. Как и на острове Шамин в Кантоне и на полуострове Макао, иностранные торговцы были отделены от местного населения тщательно охраняемыми стенами. Вполне возможно, что японцы использовали контролируемый обмен с Дедзимой как способ постепенного усвоения основ западной технологии, науки, философии и медицину — которую они называли «голландским обучением» — и при этом не подпускать к себе иностранную заразу.

Все изменилось в 1853 году, когда в гавань Токио вошли четыре военных корабля, возглавляемые фрегатом «Миссисипи». В Китае в дверь стучались англичане, а в Японии — американцы, чей недавний триумф в мексикано-американской войне придал им смелости в поисках новых возможностей для бизнеса. Коммодор Мэтью Перри, непримиримый янки, искавший уголь для своих кораблей и новые источники провизии для китобойных судов Новой Англии, привез президентское письмо, которое начиналось зловеще: «Вы знаете, что Соединенные Штаты Америки теперь простираются от моря до моря…» Прибытие «черных кораблей» — так их называли из-за угольного дыма, который они извергали из своих воронок, — вызвало панику среди населения прибрежных районов. Япония была вынуждена подписать свой собственный вариант китайских договоров о неравенстве, которые предоставляли англичанам, американцам и французам весьма благоприятные условия торговли и экстерриториальные права для их граждан в ее крупных портах.

Быстрая капитуляция перед настойчивыми гайдзинами спровоцировала восстание против незадачливого сёгуната Токугава. В 1868 году два клана объединились и свергли семью Токугава, приведя на трон императора-подростка Мэйдзи. Это был поворот в отношении Японии к внешнему миру, который быстро превратит ее в ведущую мировую державу.

В течение десятилетия власть перешла от небольшого класса феодалов-землевладельцев к самураям, бывшим наемным работникам господ, которые к концу XIX века составили безземельное военное дворянство численностью около двух миллионов человек. Япония отправила посланников в Европу и Северную Америку в поисках новых идей и технологий. Более 300 европейских экспертов были привлечены для полной перестройки общественных институтов. Система образования была построена по образцу французской сети школьных округов, военно-морской флот — по британской модели, университеты — по американской, а армия — по иерархии Deutsches Heer новой объединенной Германии. Правительство продало недавно построенные фабрики бывшим самураям, положив начало капиталистическому классу, пропитанному бусидо — «путем воина». Конфуцианская этика охватывала все — от бережливости до мастерства в боевых искусствах и правильного способа совершения сэппуку, или ритуального самоубийства.