Шанхай Гранд. Запретная любовь и международные интриги в обреченном мире

Как и многое другое в современном Китае, националисты были продуктом шока, вызванного контактом древней цивилизации с внешним миром. Основатель партии, Сунь Ятсен, родился в горной деревне в сельском Кантоне. Его отец был участником восстания тайпинов, восстания христиан-мутантов против династии Цин, прокатившегося по югу Китая в середине XIX века. Окончив медицинскую школу в Гонолулу, Сунь, испытывая отвращение к той легкости, с которой Япония разгромила маньчжурских военных, основал общество «Возродить Китай». Когда в 1895 году восстание против цинского правления в Кантоне провалилось, Сунь был объявлен вне закона и отправился в длительное изгнание. Он скитался по Европе, западной Канаде и Соединенным Штатам — часто с преследующими его маньчжурскими убийцами с ножами — пытаясь собрать средства и силы для республиканской революции.

Сунь проезжал через Сент-Луис — Микки Хану тогда было шесть лет, — когда, к своему удивлению, он прочитал заголовок, сообщавший о том, что его назначили первым президентом новой Китайской Республики. Падение династии Цин было спровоцировано случайным взрывом самодельной бомбы в подвале зала собраний революционной группы в Ханькоу, городе в 500 милях от Шанхая. Войска округа перешли на сторону повстанцев и успешно отбились от цинских войск, присланных из Пекина. Армия, все больше сочувствующая делу Сунь, подняла мятеж, и пятнадцать провинций на юге и в центре Китая объявили о своей независимости. В Шанхае полмиллиона выброшенных косичек — «рабских косичек», символизировавших покорность маньчжурам, — усеяли асфальт. В канун Рождества 1911 года Сунь триумфально вплыл в Шанхай, впервые за шестнадцать лет странствий вернувшись в Китай.

Надежды на новую республику были быстро развеяны. Президентство Суня продлилось лишь первые шесть с половиной недель 1912 года. Власть перешла в руки грузного пекинского генерала по имени Юань Ши-кай, который вызвал хаос, объявив о создании новой Китайской империи — с самим собой в качестве императора. За дюжину последующих лет, которые стали известны как Эпоха военачальников. Страна распалась на конкурирующие вотчины, управляемые военными силовиками. Китай стал ранним прототипом несостоявшегося государства.

Зыбкие притязания националистов на власть вынуждали их искать маловероятных союзников. В 1917 году Сунь вернулся в свой родной Кантон. Традиционный центр сопротивления власти далекого Пекина, Кантон был питательной средой для таких тайных обществ, как «Триада». Основанные моряками с океанских джонок и кораблей, курсировавших по внутренним водным путям, триады нашли общий язык с националистами, выступавшими против маньчжуров, которые считались слишком податливыми к иностранной оккупации. Ложи Триады, симпатизирующие Гоминьдану, возникали по всей кантонской диаспоре — в том числе и в канадских прериях. Так Моррис Абрахам Коэн, один из самых колоритных персонажей, когда-либо отапливавших шанхайские барные стойки, стал генералом при Сунь Ят-сене.

Известный на всем китайском побережье как Ма Кун — по-кантонски «сжатый кулак», так близко к произношению его имени — Моррис Коэн определенно был на слуху. Сэр Виктор Сассун впервые встретил его на борту корабля из Гонконга, где он работал телохранителем у сына Сунь Ятсена, Сунь Фо, который в то время был мэром Кантона. Микки Хан встретил его в отеле «Астор Хаус», где он долгое время проживал.

«Если бы генерал Двустволка Коэн никогда не жил, — удивлялся репортер New York Times, получив полную версию истории его жизни, — Бернард Шоу вполне мог бы его выдумать».

Коэн родился в семье еврейского колесного мастера в польском штетле и избежал антисемитских погромов, когда семья эмигрировала в сердце Лондона. Выросший в Ист-Энде в 1890-х годах, «Толстый Мойша», как его стали называть местные бобби, имел детство из повести Чарльза Диккенса. Бегая на свободе по тем же улицам, где Джек Потрошитель преследовал своих первых жертв, а Шерлок Холмс, по словам сэра Артура Конан Дойла, прозябал в опиумных притонах, он использовал свой немалый вес, зарабатывая несколько шиллингов на боксе под именем «Кокни Коэн». Он стал «ловкачом», говорящим на идиш, работая на персонажа Петтикоут-лейн, известного как «Гарри Гоноф», и вытаскивая кошельки и часы из жилетов в Уайтчепел. Его привели к мировому судье и поместили в исправительную школу для еврейских мальчиков, где он использовал время для заучивания длинных речей из шекспировского «Ричарда III». После освобождения отец, желая оградить Коэна от неприятностей, переправил его через Атлантику в крошечную Вапеллу, Саскачеван, где у двоюродного брата было небольшое ранчо.

Зайдя однажды вечером в закусочную в Саскатуне, Коэн заметил, что пожилой хозяин-китаец пытается спрятать бриллиантовое кольцо от бандита с подозрительной выпуклостью в кармане пальто.

«Я приблизился к нему, чтобы он мог использовать свою удочку, — вспоминал позже Коэн, — и ударил его носком по челюсти. Я позволил ему подняться на ноги, дал ему пинка по штанам — может быть, два пинка — и сказал, чтобы он отбивался».