Шанхай Гранд. Запретная любовь и международные интриги в обреченном мире

Чан Кайши представлял собой странную смесь иностранных и китайских влияний, что делало его полностью продуктом своего времени. Родившись в чайной деревушке в ста милях к югу от Шанхая, он получил образование в военной академии в Токио, где впитал в себя основные принципы самурайского поведения. В Шанхае, где он работал брокером на Чартерной бирже акций и товаров, его познакомили — через миллионера-анархиста, известного как «Курио Чанг», — не только с Сунь Ят-сеном, но и с боссом «Зеленой банды», «Помеченным» Хуангом. Хотя он торговал неоконфуцианскими банальностями и исповедовал национализм, мотивированный унижением Китая Западом, после женитьбы на своей методистке, получившей американское образование, Сун Мейлинг, которая также оказалась младшей сестрой мадам Сун, Чан стал набожным христианином.

Кроме того, Чанг был необычайно обаятельным и известным вспыльчивым человеком, умевшим наживать врагов. Со своими вставными зубами, густым акцентом Нинпо, фирменным плащом и поясом для боеприпасов Сэма Брауна, которым он обтягивал свою миниатюрную фигуру, он казался некоторым нелепой фигурой. Американский генерал Джозеф Стилуэлл, работавший с лидером националистов во время Второй мировой войны, особенно презирал Чанга, которого называл «Арахисом».

Хотя Чан был решительным лидером с известной жестокостью, он не был идейным человеком уровня Мао Цзэдуна или Сунь Ятсена. При нем реформа старых маньчжурских институтов была скромной и поверхностной. Националистов высмеивали за то, что они сажали кленовые деревья, привезенные из Соединенных Штатов, вдоль дорог, которые никуда не вели из Шанхая. Хотя они установили новый календарь с основанием Республики в 1912 году в качестве 1-го года, люди продолжали запускать петарды, чтобы отметить лунный Новый год, как они делали это на протяжении веков. Для многих «голубые рубашки» Чанга — военизированная группа, состоящая из выпускников Военной академии Вэмпоа и рьяно подавляющая коммунистов, — имела тревожное сходство с немецким гестапо.

Журналист Эдгар Сноу, биограф Мао Цзэдуна, отверг идею о том, что Чан был восточным Гитлером или Муссолини. «Чан Кайши хотел абсолютной власти, но на самом деле он не хотел ничего менять», — писал Сноу. «Во времена полнейшего хаоса он часто заботился о форме, условностях и приличиях, а внутренне был озабочен предотвращением перемен».

Символом и симптомом этого врожденного консерватизма стало движение «Новая жизнь». Провозглашенное как альтернатива коммунистической философии, оно устанавливало сотни правил для повседневной жизни. Его постулаты, перечисленные в статье Рэндалла Гулда, американского редактора газеты Shanghai Evening Post and Mercury, включали в себя:

Сидите прямо, не бросайте еду на стол или под стол, не курите и не употребляйте алкогольные напитки.

Идите слева, не слишком медленно и не слишком быстро, чтобы не причинять неудобства другим, извинитесь, если столкнетесь.

Знайте не менее 1000 знаков, ежедневно читайте газеты, часто посещайте поучительные встречи.

Контролируйте свои эмоции, искорените проституцию, не играйте в азартные игры и не сплетничайте на пустые темы более 15 минут.

В Шанхае движение «Новая жизнь» было объявлено летом 1934 года с помощью огромных транспарантов на улицах. С самого начала смесь неоконфуцианской морали и серьезности, как у мальчика-скаута, была встречена китайской общественностью с насмешкой.

«На улице меня остановил симпатичный полицейский, потому что на мне было платье без рукавов», — вспоминает писательница Хань Суйин. «В летнюю жару, когда температура достигала 101 градуса, рикшам предписывалось бежать в полной одежде или обвязывать полотенце вокруг плеч под видом куртки».

К концу 1936 года, пробыв в Китае почти два года, Микки Хан понял, что националисты — некогда демократическая надежда нации — глубоко ошибаются. Недолгий опыт работы Синмая в национальном правительстве в Нанкине позволил ему многое сказать об истинных мотивах гоминьдановских чиновников, которых он считал алчными в своем стремлении к личному обогащению. Чанг, несмотря на оправданную репутацию честного человека, был известен тем, что закрывал глаза на худшие выходки своих подчиненных.

Даже Моррис «Двустволка» Коэн сказал Микки, что националисты уже не те, что раньше. В качестве телохранителя мадам Сун обязанности Коэна были невелики. В Шанхае он проводил большую часть времени в холле отеля Cathay, играя в карты, где его и познакомили с Эриком Линклейтером. Когда был опубликован роман британского писателя «Хуан в Китае», персонаж, похожий на Коэна, сыграл в нем центральную роль. Хуан знакомится с полковником Рокко, бывшим боксером и гангстером, ныне работающим в Китае торговцем оружием, в New Celestial Hotel, «почти по-американски высоком отеле» на Бунде. Он соответствует описанию отеля Cathay, в котором Линклейтер останавливался, когда был в Шанхае.