Шанхай Гранд. Запретная любовь и международные интриги в обреченном мире

Благодарный хозяин, оказавшийся сторонником Гоминьдана, посвятил Коэна в свое Тайное общество в подпольной комнате для собраний над продуктовым магазином в Калгари. Убедившись в справедливости дела Сунь Ятсена, Коэн стал защитником китайцев в Канаде и лоббировал отмену расистского «налога на голову», взимавшегося с новых иммигрантов из Китая. Используя связи в преступном мире, которые он наработал, будучи жуликом в прериях, он также организовал покупку 500 винтовок Росса у своего компаньона в Чикаго — тем самым начав свою карьеру «торговца швейными машинками», как называли торговцев оружием в Китае.

Коэн прибыл в Шанхай в 1922 году, где его представили Сунь Ятсену в его скромном доме на улице Мольер, 29, во Французской концессии. Сунь попросил его командовать своим большим корпусом телохранителей, и Коэн быстро поднялся по служебной лестнице националистов, став сначала полковником, затем бригадным генералом и, наконец, генерал-майором. (Такие звания, по мнению циников, раздавались как подарки на Новый год по лунному календарю). Вскоре он стал легендой на всем Дальнем Востоке. Бочкообразный, со свекольными бровями, подчеркнутыми дерзким кароном внушительного вдовьего пика, он был живым символом героических первых дней националистов. Он был печально известен своими сомнительными военными заслугами и ерзал, когда люди называли его телохранителем, а не «адъютантом». Однако он считался настоящим штаркером, что на идише означает «силач», получил прозвище «Двустволка» благодаря своему мастерству обращения с парой пистолетов «Смит и Вессон», которое он любил демонстрировать, стреляя в небо из подброшенных лампочек. (Его недоброжелатели утверждали, что его «Смит-Вессоны» были заряжены не пулями, а дробью № 2). Он поселился в отелях на побережье Китая — Hongkong Hotel в Коулуне, Victoria в Кантоне, Astor House в Шанхае — и был известен тем, что устраивал пышные вечеринки и рассказывал замысловатые истории, произнося их на маловероятном кокни-канакском наречии.

«Я убежден, — писал Рэндалл Гоулд в газете Shanghai Evening Post and Mercury, — что в раннем возрасте генерал Коэн, должно быть, поцеловал некий еврейский эквивалент Бларни Стоуна».

Журналист Джон Б. Пауэлл из China Weekly Review вспоминал, что видел его в доме доктора Суна во Французской концессии:

Коэн всегда сидел на скамейке в парадном зале и носил в набедренном кармане большой револьвер, отчего сиденье его брюк гротескно отвисало. Его звание «генерал», которое позже присвоило ему благодарное кантонское правительство, стало предметом частых каламбуров в местных английских газетах, но Коэн был верным стражем порядка.

Во время последовавшего за этим долгого интервью с Сунь Ят-сеном Пауэлл с удивлением обнаружил степень ожесточения лидера националистов по отношению к американцам, на которых он обижался за то, что они не вышвырнули японцев из Кореи, когда у них была такая возможность.

Несмотря на энергичную кампанию на американской земле, продолжал Сан, ему не удалось заручиться конкретной поддержкой политиков в Вашингтоне.

«Хуже всего то, — напишет позднее Пауэлл, — что Америка продолжала предоставлять дипломатическое признание наиболее реакционным элементам в Китае [северным военачальникам], игнорируя доктора Сунь Ятсена и его соратников по Гоминьдану, которые развивали более современную националистическую форму правления».

К огорчению Коэна и многих представителей шанхайских иностранных концессий, националисты обратились за материальной и политической поддержкой к Советскому Союзу. Из своего опорного пункта в Кантоне они на российские деньги основали Военную академию Whampoa, призванную создать вооруженные силы по образцу советской Красной армии. Когда Сунь умер в 1925 году Коэн умер от рака, оставив менее ответственную работу телохранителя для своего сына и его вдовы Сун Цин-лин (широко известной как мадам Сун), борьба за лидерство в Гоминьдане свелась к двум людям.

Естественным преемником Суня был лихой Ван Цзин-вэй, прозванный «Ван с детским лицом» за свои юношеские ямочки, который прошел школу в Токио, Париже и Москве. Претендентом справа был командир Военной академии Вэмпоа, железная воля Чан Кай-ши. Во время Северной экспедиции, в ходе которой националистические войска — с железными котелками, промасленными бумажными зонтиками и старинными винтовками, которые должны были сами добывать себе пищу — выступили из Кантона против северных военачальников, Ван объявил город Ухань, расположенный в 500 милях от Шанхая, столицей новой левой республики. Тем временем Чанг, сотрудничая с шанхайскими гангстерами, начал в 1927 году чистку городского рабочего движения, возглавляемого коммунистами. Сторонники Вана в Ухане были разгромлены военачальником, подозреваемым в союзе с Чаном, а его советские советники были отправлены обратно в Москву. После поражения Вана Чан стал лидером Китайской Республики, и эта роль будет принадлежать ему на протяжении 47 лет.