Шантажистка

Я прищуриваюсь в темноте, чтобы убедиться в ужасной догадке. Стоит мне разглядеть заговорившую, как сердце мое замирает.

Эми.

35

Я перевожу взгляд на фигурку рядом с ней. Миниатюрная женщина в надетой задом наперед жокейской шапочке. Личико заплакано, в широко раскрытых глазах застыл ужас.

— Вы кто такая? — хмурится Кеннет Дэвис.

— Уильям, не хочешь нас познакомить? — ухмыляется Эми.

Я тихонько говорю старику.

— Выйдите и вызовите полицию.

— Что? Зачем?

— Просто сделайте. Немедленно.

— Без Габриэллы я никуда не пойду! — взрывается Кеннет Дэвис.

Он поворачивается к дочери и протягивает руку.

— Пойдем со мной, милая.

Фигурка всхлипывает, однако не двигается.

— Габриэлла останется здесь, — подтверждает Эми и разводит скрещенные руки, демонстрируя какой-то продолговатый серебристый предмет. Она медленно поворачиваем его, и на нем вспыхивает луч света из полуоткрытых ворот. — Видишь, Уильям, победа все-таки не я тобой.

— Мистер Дэвис, у нее нож. Идите и вызовите полицию, — повторяю я со всей властностью, на какую только способен.

До старика доходит вся серьезность ситуации.

— Милая, я через секунду вернусь, — мягко говорит он дочери, пятясь к воротам.

С его уходом вся ответственность за Габриэллу ложится на меня. Я присаживаюсь на корточки, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Привет, Габриэлла. Меня зовут Уильям.

Женщина едва заметно кивает.

— Я понимаю, что тебе страшно, — продолжаю я, стараясь говорить успокаивающе, а не покровительственно. — Но все будет хорошо.

Габриэлла снова кивает, однако глаза ее говорят мне, что утешитель из меня не ахти. Сейчас в моих силах лишь тянуть время до приезда полиции.

Поднимаюсь и меняю тон:

— Как ты узнала…

— Проще простого, — перебивает меня Эми. — Наша общая знакомая активно пользуется «Фейсбуком» и любезно сообщила, где проводит большую часть своего времени.

— Но. — Мне даже не приходится заканчивать вопрос, как меня осеняет.

— Я была уверена, что Роза рассказала тебе о трекере. Похоже, нет.

Ну что я за идиот! Решил, что все уже позади, и в итоге и пальцем не пошевелил, чтобы удалить чертову программу!

— И вот мы все здесь на последней вечеринке.

— Что бы ты там ни затеяла, Эми, ничего у тебя не выйдет. Полиция уже наверняка в пути.

— Ближайший участок в нескольких километрах отсюда. Так что времени у меня вполне достаточно.

Я тем временем быстро осматриваю стойло на предмет возможного оружия. Справа от меня деревянная перегородка, отделяющая стойло Арчи от соседнего. От верха ограждения до потолка метра полтора свободного пространства, что позволяет видеть мне двух других лошадей, мимо которых мы проходили снаружи. Оба животных, разумеется, даже не замечают разворачивающейся совсем рядом человеческой драмы. На полу тоже ничего подходящего, за исключением пластмассового ведерка да метлы, так что выбор мой ограничивается лишь собственными кулаками.

— Так что ты затеяла? — спрашиваю я.

— Всего лишь месть. Ничего мудреного.

Ответ на следующий вопрос мне известен, но я все равно его задаю:

— Месть за что?

— Дай-ка подумать, — отвечает Эми, наигранно приложив палец к подбородку. — Как насчет того, что ты разрушил мне жизнь?

— Значит, ты хочешь наказать меня?

— Именно.

— Прекрасно. Делай со мной что хочешь. А Габриэлле здесь оставаться незачем.

— О нет, Уильям, — смеется она. — Боюсь, есть зачем. Видишь ли, я немало насмотрелась на страдания своей семьи из-за тебя, так что будет справедливо, если тебе достанется то же самое.

Эта чокнутая явно слышит лишь то, что ей нашептывают тараканы в голове. Самое время разыграть единственную имеющуюся у меня карту.

— Я заключил с Розой сделку.

— Вот как? — отзывается Эми, однако без особого интереса.

— Я пообещал ей, что оплачу достойный уход за вашей матерью. Если что-нибудь случится с Габриэллой или со мной, о предложении можешь забыть.

Она как будто обдумывает новость, водя пальцем по рукоятке ножа. Я бы многое отдал, чтобы узнать, что там ей втолковывает шепоток безумия. Впрочем, долго ждать мне не приходится.

— Какое милое предложение, — мурлычет она. — И щедрое.

Однако я уже хорошо усвоил, что подлинные чувства Эми следует читать в ее глазах, даже если сказанное ею совершенно противоречит их выражению. И сейчас злобный блеск этих зеленых глаз вызывает у меня тревогу.

— Вот только мне уже плевать, — продолжает женщина, ее добродушия как не бывало. — В некотором роде убогий дом престарелых послужит для нее заслуженной расплатой.

— Что ты такое говоришь?

— Моя мать не защитила меня, когда я в ней нуждалась, так с чего мне беспокоиться, что она до конца своих дней застрянет в этой клоаке?

Я скинул последнюю карту. И что мне теперь делать, черт побери? Вновь обращаюсь к сестре:

— Как ты там, Габриэлла?

— Хорошо, — отзывается она едва ли громче шепота. — Можно я пойду домой?

От беззащитности и отчаяния в ее голосе у меня буквально разрывается сердце.

— Скоро. Обещаю.