Шарль Моррас и «Action française» против Третьего Рейха

В этой ситуации Чемберлен «взял на себя ответственность навязать выбор мира всем участникам тех далеких событий. Прибывшие в Лондон 18 сентября Даладье и Бонне выслушали его рассказ и соображения. Бонне моментально согласился на всё, тем более что буквально накануне получил отчеты, что во Франции нет даже противогазов, а он и без того был на грани нервного срыва. Даладье, как и свойственно быку, немного поупрямился, но ему ничего не оставалось»[349]. Беллицисты тоже не теряли времени, и 21 сентября в Париж для очередной встречи с Манделем и Рейно приехал Черчилль. Поползли слухи об отставке Бонне и о замене Даладье на более упорного в «антифашизме» Эррио, поэтому Моррас забил тревогу: «Речь идет об одновременном свержении в Лондоне и в Париже двух правительств, виновных в том, что они сохранили мир»[350].

Антивоенную позицию четко изложил Беро в статье «Нет, нет и нет!», опубликованной 23 сентября. «Нет, потому что наша страна, обескровленная “той” [войной], которую мы считали последней, не будет, оставаясь верной своим обещаниям, сражаться за что-либо иное, кроме защиты собственной территории. Нет, потому что эта война, столь дорогая иностранцам, – не наша война. Нет, потому что ее хотят, на нее надеятся, ее готовят и ждут только наши злейшие враги, те, кто видит в войне между народами лишь прелюдию к самой жестокой и истребительной из гражданских войн» (HBG-II, 164).

После того, как вторая встреча Чемберлена с Гитлером 22–23 сентября не дала результатов, «25 сентября Даладье отдал приказ о частичной мобилизации французской армии, что превращало ситуацию уже в совершенно угрожающую. Эрик Фиппс, британский посол в Париже (и знакомый Доде – В. М.), несмотря на семейную германофобию, все же сообщал телеграммой, что “война была бы самой непопулярной мерой во Франции. <…> Я поэтому думаю, что правительство Его Величества должно понять чрезвычайную опасность попытки поощрить малочисленную, шумную и коррумпированную воинственную группу политиков здесь”»[351]. Беллицистам удалось вызвать у Даладье очередной прилив активности, но он разбился о решимость Чемберлена предотвратить войну.

27 сентября, когда между столицами непрерывно летали телеграммы и звонили телефоны, L’AF вышла под «шапкой» «Долой войну!» во всю ширину первой полосы. Днем позже, под «шапкой»

«Нет войне!», Моррас писал: «Если Гитлер нападет на нас, виноват будет Гитлер. Но если мы, по собственной воле, нападем на Гитлера из-за Судет, чехословаков и прочих народов или стран, виноваты будут девятнадцать вышеназванных человек (члены французского кабинета – В. М.). Полные решимости отразить любую германскую агрессию, в данный момент мы против объявления войны Гитлеру. Эту войну мы проиграем. Мы не имеем права брать на себя инициативу поражения в момент, когда Франция изнемогает под бременем, навязанным ей двадцатью годами самой абсурдной политики – дипломатической, финансовой, военной, морской, воздушной»[352]. «Я отказываюсь читать газеты, кроме L’AF, которая восхищает благородством, отвагой и терпением и утешает среди обилия письменных и устных глупостей», – писал 28 сентября матери из армии лейтенант Робер Бразийяк (RBC, X, 508).

Номер от 29 сентября под «шапкой» «Никакой войны! Нет! Нет!» открывался перепевом куплета «Интернационала» про «пули для собственных генералов»:

Когда ж прикажут каннибалы:
Геройски гибнуть вам дано! —
Должны мы целить наши залпы
В вас первых – Мандель, Блюм, Рейно.

«Министр юстиции Поль Рейно распорядился конфисковать газету, но пока приказ передавался, тираж был почти полностью распродан. Распоряжение министра о начале следствия о подстрекательстве к убийству потонуло в зыбучих песках формальностей» (WAF, 468).

III.

Вернувшийся из Мюнхена Даладье «на аэродроме Бурже был напуган видом толпы, которая бросилась к нему, сметая стражей порядка. Плохо осведомленный, он решил, что ему устроят трепку. Его радостно приветствовали, и премьер выглядел удивленным. <…> Кроме коммунистов, политических эмигрантов и их союзников, вся Франция радостно ликовала», – вспоминал антикоммунист Морис-Иван Сикар, будущий коллаборант и гонитель «Action française», получивший после войны известность как писатель под псевдонимом «Сен-Польен». И привел цитату из тогдашней статьи будущего премьера Жоржа Бидо: «Мюнхенское соглашение нанесло удар войне и частично сдержало натиск германизма… Действительно кажется, что после этой встречи четырех обращение к войне стало невозможным ни морально, ни материально»[353].