Шарлотта Бронте. Очерк жизни и творчества

В известной мере фрейдистский подход присущ и работе Марго Петерc «Беспокойная душа. Биография Шарлотты Бронте», где встречается такое, например, утверждение, что Шарлотте и Эмили была свойственна «врождённая неприязнь к мужчине». Однако в целом книга М. Петерc – добросовестное исследование. Интересно рассказана история творческих отношений Шарлотты с Брэнуэллом, которого Петерc считает «слишком поздно родившимся романтиком», не нашедшим себе места в «материалистической» Англии, в 40-е годы вступившей на путь интенсивного капиталистического развития. Она справедливо полагает, что многие невзгоды жизни Шарлотты Бронте «явились следствием её положения в обществе, не признававшем за женщинами-писательницами настоящего таланта». Шарлотта Бронте не была, как мы знаем, «феминисткой» в прямом смысле слова, то есть не принадлежала к организации, борющейся за права женщин, но вся её жизнь и искусство, – справедливо отмечает Петерc, – красноречивый протест против жёстких, утеснительных ограничений, которыми общество связывало женщину и над которыми она восторжествовала. Однако нельзя не заметить (а это, как правило, остаётся вне поля зрения многих бронтеведов), что Шарлотта Бронте утверждала права, честь и достоинство человеческой личности вообще – не только женщины.

Характерно, что с точки зрения борьбы за социальное равноправие женщины рассматривает творчество Шарлотты Бронте и Патриция Бир, но симптоматично, что в название своей книги она вынесла слова Джейн, заключающие её рассказ об отношениях с Рочестером: «Читатель, я вышла за него замуж». Воодушевление, звучащее в этом восклицании, приобретает оттенок всеобщей, символической декларативности, становясь выражением «извечного» идеала женщины, что никак не может быть сказано ни о Джейн, ни о создательнице её образа.

Для некоторых трудов о Бронте, опубликованных в XX веке, характерно рассмотрение её творчества в свете социально-психологической антитезы: «общество – писатель». Такова, например, книга критика Терри Иглтона «Мифы власти: марксистское исследование творчества Бронте». «Я читаю её романы как мифы, вызванные к жизни стремлением сбалансировать или сочетать трезвый буржуазный рационализм и пламенный романтизм, неукротимую напористость и благовоспитанную утончённость, страстный протест и осторожный конформизм. Они взаимопроникают друг друга и воплощаются и в связи, и антагонизме сельских и промышленных слоёв правящего класса», – пишет Иглтон, но в первую очередь автора занимала проблема соотношения мира образов писателя и его социального окружения: нельзя отрывать «текст» от «истории» – справедливо отмечал он. При этом Иглтон резко отзывался о методе вульгарно-социологического анализа творчества писателя, отчего тот выступает как пассивный носитель идеологии своего класса. И всё-таки сам исследователь иногда чересчур подчёркивал абсолютное соответствие между творчеством Бронте и его «исторической базой», опуская власть вымысла, воображения, явно недооценивая его преобразующей роли, пытаясь найти «зеркальное» отображение между социальным и личным.

Но и книга Иглтона, и статья Мортона о Бронте в его труде «Сущность Британии» – довольно редкая попытка оценить её творчество, имея в виду социально-исторические обстоятельства его возникновения и развития, хотя реакция против так называемой «вересковой школы»[100]несколько укрепила в конце XX века позиции культурно-исторического подхода.

Уже в XIX веке укореняется типология образа бедной, но гордой девушки и конфликта, «заданного» Шарлоттой Бронте в её знаменитом романе: героиня (не обязательно гувернантка, но, как правило, молодая девушка или женщина) оказывается в неблагоприятных обстоятельствах и только благодаря своей моральной цельности, стойкости, уму и характеру преодолевает жизненные невзгоды. Более того – добивается успеха, в том числе и прежде всего – материального. Такая, американская, трансформация темы духовной и нравственной победы Джейн Эйр была, конечно, данью типично буржуазному представлению о счастье и благополучии. Многие из этих американских подражаний «Джейн Эйр» были, по сути дела, тривиальными, мелодраматическими историями на тему «как мне повезло», и неслучайно подобная коллизия была высмеяна известным американским писателем Ф. Бретом Гартом в одной из серий его пародий на знаменитые произведения XIX века, известной под названием «Романы в сжатом изложении». Отличительная черта этих историй – романтизация успеха, а не романтика труда, как мы это видим в произведениях Шарлотты Бронте.