Шарлотта Бронте. Очерк жизни и творчества

В этом огромное преимущество «Жизни Шарлотты Бронте» по сравнению со всеми последующими работами о ней, а их уже в прошлом веке было написано на Западе немало, и количество трудов о сёстрах Бронте, их жизни и творчестве всё увеличивалось, пока в 50–70-х годах XX столетия многочисленные исследования не хлынули настоящим потоком. Приведём лишь названия некоторых из них: «Семейство Бронте», «Бронте и их мир», «Сёстры Бронте», «Бронте, их жизнь в воспоминаниях современников», «Шарлотта Бронте: эволюция гения», «Бронте: Шарлотта и Эмили», «История Бронте: возвращаясь к книге миссис Гаскелл», «Тайна Шарлотты Бронте», «Аспекты убеждённости. Романы Шарлотты Бронте», «Тайна сестёр Бронте», «Беспокойная душа. Биография Шарлотты Бронте», «Три Бронте», «Шарлотта Бронте: психосексуальный анализ её романов». Довольно мощную струю составляют биографические исследования. К сожалению, их общая тенденция – не анализ творческого своеобразия писательницы, а чрезмерная дотошность, которая пытается найти обязательное соответствие факта, имевшего место, и «факта» вымышленного, что приводило иногда к «критическим» распрям по поводу того, какого цвета были стены в хауортском доме, распрям, не имеющим никакой научной и литературной ценности.

Шарлотта Бронте, несомненно, одна из самых «биографических» авторов: она во многом основывалась в своих романах на личном опыте, но именно поэтому существует постоянная опасность «вчитывания» биографического материала в её произведения, занижения в них места художественного вымысла, художественного обобщения, и прежде всего поэтому осуждал только биографический подход к творчеству литератора Генри Джеймс в лекции «Урок Бальзака», прочитанной в 1905 году. К чему приводит засилье биографического интереса, в какой-то мере показывают и романы о жизни Бронте, которые разрабатывают преимущественно «романтическую» сторону жизни Шарлотты и её близких, например, «Мрачный квартет» и «Дорога в страну одиночества» американской писательницы Л.-Р. Бэнкс. Всё в этих романах рассчитано на довольно невзыскательный, охочий до пикантности вкус; и вот читатель становится свидетелем картинного горя Патрика Бронте, рвущего на себе волосы при виде умирающей Элизабет, так быстро последовавшей за старшей сестрой, а в конце второго романа Бэнкс бесцеремонно «вводила» читателя в спальню супругов Николлс, что кажется настоящим кощунством.

Существуют, разумеется, и серьёзные биографические работы: следует отметить написанную ещё в 1881 году книгу «Две великие англичанки» Питера Бейна, посвящённую Элизабет Браунинг и Шарлотте Бронте, и тщательное научно-биографическое исследование Уинифрид Герен «Шарлотта Бронте. Эволюция гения» (1967). (Кстати, этой же исследовательнице принадлежат биографии Энн, Брэнуэлла и Эмили Бронте.) Но, пожалуй, можно c полным основанием утверждать, что лучшая биография Шарлотты Бронте уже давно написана ею самой – в романах, воссоздавших её духовную жизнь, мир её воображения, – и Э. Гаскелл, проникновенно рассказавшей о «материальной», фактической стороне жизни писательницы. Современные литературоведы, правда, справедливо упрекают Гаскелл в том, что она не передала всего ужаса одиночества Шарлотты, и в подтверждение ссылаются на отзыв Мери Тэйлор, писавшей Гаскелл: «Книга ваша блестяще воспроизводит меланхолическую картину этой жизни, хотя она выглядит не столь мрачной, как то было в действительности, но – ровно настолько, чтобы трагедию не сочли преувеличением, чтобы не возникло сомнений или желания возразить». «Одиночество» при этом чаще всего трактуется как сугубо физиологическая категория. Как правило, такие критики недовольны, что Гаскелл сдержанно рассказала об интимной стороне жизни Бронте и, словно стараясь заполнить «пробелы», а также, очевидно, под стимулирующим воздействием «сексуальной революции», интерпретируют творчество сестёр Бронте в «терминах» фрейдистской психосексологии. Несчастливая любовь Шарлотты к Эгеру, увлечение Д. Смитом, её поздний брак, одиночество Эмили и Энн – повод к бесконечным рассуждениям о подавленных импульсах, внутренней «агрессивности» и сублимации «нерастраченной сексуальной энергии» в творческую. Так, в интересной в целом книге Э. Моэрс «Женщины-литераторы» содержится явная попытка прочесть «Джейн Эйр» в свете фрейдистской сексуальной символики.

Неубедительна Моэрс и в трактовке соотношения реализма и романтизма в творчестве писательницы. «Джейн Эйр», по её мнению, потому романтическое произведение, что над Шарлоттой Бронте господствовали коммерческие соображения и «диктат темперамента». Объяснение явно недостаточное и несколько наивное: сегодня писатель – реалист, завтра – романтик; определяющий момент его выбора – психофизиология, а исторические, литературные, идейно-художественные традиции и влияния, социальное воздействие эпохи становятся, таким образом, фактором второстепенным.