Шатаут

Серафина, будто бы почувствовав мой гнев, отстраняется. Ее груди касаются моей груди, затем скользят по прессу, когда она опускается на колени.

– Не хочу больше о нем говорить, – смотрит она на меня глазами цвета шоколада, едва ли не умоляюще. Внутри возникают еще более парадоксальные чувства. Я просто не могу смотреть в это лицо и отказать ей. Она – та, кого я больше всего хочу защитить. Именно поэтому я и злюсь.

– Хорошо, Динь, – я не собираюсь спорить с ней из-за этого подонка.

– Хочешь получить свой подарок? – Сера скользит руками сначала по внутренней стороне моего бедра, потом по внешней, пока не достигает пояса моих боксеров.

– И что же это? – поддразниваю я, приглаживая ее волосы.

Серафина наклоняет голову и целует выпуклость на черных трусах.

– Все, что захочешь.

* * *

Хорошая новость: прошлую ночь Серафина провела в моей комнате и ей не пришлось убегать по утру.

Плохая новость: Чейз за весь день не сказал мне и слова.

Вместо того чтобы поехать на арену со мной и Далласом – что для нас было обычным делом, – он вышел из дома, не попрощавшись. Прибыв на место раньше, Чейз молча переоделся и, игнорируя нас обоих, вышел из раздевалки.

Его молчание нервирует. Я ожидал криков или, может, провокации на драку. Но вместо этого он был тише воды, ниже травы. Чейз Картер ведет себя слишком спокойно для того, кто славится своим взрывным характером.

Напоминает затишье перед бурей, но я понятия не имею, когда небо разверзнется и каковы будут масштабы бедствия. Чем дольше это продолжается, тем страшнее, я думаю, будет то, что за этим последует.

– Все в порядке, Донохью? – подталкивает меня локтем Рид. Большая часть команды уже вышла на лед, за исключением нас и еще горстки игроков. Я не спешу, даже если тренер Миллер живьем меня сожрет за опоздание.

Не глядя на Рида, я беру со стойки шлем и отвечаю:

– Ага.

– Картер зол?

– Мягко сказано, – вздыхаю я, отчего вздымается моя прикрытая снаряжением грудь. – Уверен, пока мы тут болтаем, он уже планирует мое убийство.

Шутки в сторону, я боюсь не физической расправы, а того, что, возможно, разрушил нашу дружбу. А также доброе соседство и сплоченность команды.

Но что еще хуже – втянул во все это Серафину. Я могу пережить то, что Чейз злится на меня, но если он начнет холодно относиться к Серафине, то разобьет ей сердце. Единственное, что не позволит мне жить дальше, это понимание, что я причинил ей боль.

– Он это переживет, – уверяет Рид, хватая свои перчатки. – Просто ему нужно время.

– Ты вообще видел Картера? Он не из тех, кто легко прощает и забывает.

– И все же, он хочет, чтобы его сестра была счастлива. Если будешь хорошо к ней относиться, однажды у него не останется другого выбора, кроме как смириться.

Смирится ли Чейз? Не уверен, что он когда-нибудь согласится с нашей туманной договоренностью «наслаждаться всем как есть».

– Думаю, все зависит от того, что ты подразумеваешь под «однажды». Если речь о парочке лет, то да. Возможно. Но если раньше, то вряд ли.

Я направляюсь к двери, но Рид ловко преграждает мне путь. Несмотря на то, что в своем снаряжении я шире, у него небольшое преимущество в росте, и он явно не собирается отходить, пока не сочтет этот разговор оконченным.

– Ты бы хотел все вернуть? – спрашивает он.

– Что? – отступаю я на шаг.

– Будь у тебя шанс вернуться в прошлое, ты бы изменил свое отношение к Сере? Картер не в счет. Я спрашиваю о том, что между вами, ребята.

Все проносится перед моими глазами. Момент, когда в «ИксЭс» я впервые взглянул на нее, наряженную в костюм Динь-Динь. День, когда она заселилась к нам. Как мы едва не поцеловались на кухне. Как она позвонила мне, и я забрал ее из квартиры Роба. Как она потеряла ключи. То, как она морщит нос, когда смеется. Совместный просмотр фильмов. Игра в двадцать один вопрос. Возможность засыпать с ней в объятиях. Шампунь с кокосом. И так много розового.

– Нет, я ничего не стал бы менять.

– Вот именно, так что прекращай себя жалеть. Если Чейз хочет дуться, пусть дуется. Его чувства – его забота. Он – владелец проблемы[34], друг мой.

– Звучит так, будто ты не раз бывал у психотерапевта.

– Ты и половины не знаешь, – хмыкает Рид.

Первая часть тренировки проходит плавно. А вот вторая – не очень. Тренер Миллер разбивает нас на пары для выполнения упражнений. Так я оказываюсь в воротах, а Чейз, готовый отрабатывать броски, напротив. Когда мы приближаемся к концу поля, он отказывается даже признавать мое присутствие.

Я слежу за шайбой, мысленно пытаясь предугадать его следующее движение. Зная Чейза, он либо уберет шайбу под себя и попытается бросить между ног, либо нанесет удар обратной стороной клюшки. К моему удивлению, вместо этого он ограничивается щелчком. Шайба едва не попадает мне в шею – одно из самых уязвимых мест для вратаря.

Я привык к шайбам, несущимся на меня со скоростью более девяноста миль в час, и все же опасность, которой едва удалось миновать, выбивает из колеи.

После второго броска шайба попадает выше колена, над щитком.