Шатаут

– Черт! – я с шипением сгибаюсь пополам в попытке дышать, несмотря на ослепляющую боль. Получать шайбой всегда неприятно, но есть особенно чувствительные места. Как, например, бедра.

Снова заняв позицию, я жду, когда Чейз возьмет еще одну шайбу и приблизится к воротам. Поскольку он один из наших лучших бомбардиров, я пытаюсь найти оправдание его сомнительной меткости. Может, после того, что случилось прошлым вечером, ему никак не удается сосредоточиться на игре.

Когда третья шайба едва не прилетает мне в голову, я уверен, что все это не случайность.

– Ты же знаешь, что должен целиться в ворота? – кричу я, размахивая клюшкой.

Он подлетает к пятачку и резко останавливается, чтобы обдать меня ледяной стружкой. Устрой что-то подобное игрок из команды соперников, Чейз бы первым надрал ему задницу.

Сжимая клюшку обеими руками, Чейз бросает угрожающий взгляд. Если бы не тренировка, Картер, вероятно, предпочел бы вцепиться мне в горло.

– А ты не должен спать с сестрой друга, но тебя это не остановило.

Началось. У него в распоряжении имелось целое утро, но он предпочел выйти из себя посреди тренировки.

– Да ладно тебе, мужик. С тобой это никак не связано.

– С какой такой чертовой стати Серафина никак со мной не связана?

Из-за спины Чейза подкатывается Даллас и, развернувшись, втискивается между нами. Украдкой бросив взгляд через плечо, он осторожно расталкивает нас.

– Успокойтесь, парни. Миллер смотрит. Хотите, чтобы он всю команду наказал?

– Честно говоря, Уорд, мне насрать, – говорит Чейз сквозь стиснутые зубы.

– Миленько, но остальным нет. Нам хотелось бы оставить немного энергии и для завтрашнего матча, – Даллас разводит руки шире, тем самым увеличивая расстояние между мной и Чейзом. – Вам двоим не мешало бы поговорить, но это можно сделать, когда мы уйдем с катка. А пока что тебе, Чейз, лучше сосредоточиться на том, чтобы отрабатывать бросок, а Тайлеру – на том, как его блокировать.

– Хорошо, – сердито смотрит на меня Чейз.

Он больше не пытается меня обезглавить, но его броски все еще слишком сильны для обычной тренировки. К концу я уверен, что обзавелся несколькими синяками на плечах и коленях.

Благодаря весьма заметным усилиям Далласа, Чейз неохотно соглашается выпить с нами после душа. При этом он повторяет, что ничего не обещает и ограничится только одной бутылкой пива. Видимо, за этот короткий промежуток времени я должен буду все наладить.

Когда мы с Далласом паркуемся у «Овертайма», мои нервы натянуты до предела. Удивительно, что после перепалки с Робом меня сюда еще пускают. Оказывается, один из барменов уловил наш разговор и понял, кто прав, кто виноват.

Мы занимаем столик и, пока ждем, болтаем ни о чем, старательно не упоминая Чейза, Серафину и все, что с ними связано. Чейз опаздывает более чем на пятнадцать минут, вероятно, чтобы подчеркнуть, что он все еще зол. Зная его, думаю, он специально просидел все это время на парковке.

Теперь же он неторопливо тащит свою задницу по направлению к нам. Затем неохотно плюхается на сиденье напротив меня, как будто пребывание здесь доставляет ему огромное неудобство. Я его люблю, но иногда он ведет себя как ребенок.

Как только официант приносит наши напитки, Даллас берет свое пиво и поднимается на ноги. Задержавшись во главе маленького стола, он окидывает нас укоризненным взглядом.

– Теперь, когда мы все здесь, нужно ли мне играть роль миротворца, или вы в состоянии поговорить как взрослые люди?

– Как взрослые, – бормочем мы с Чейзом в унисон.

– Отлично. Тогда я буду там: смотреть игру, наслаждаться своим хорошим холодным пивом и следить за тем, чтобы вы, дураки, не поубивали друг друга, – он указывает на соседний столик, стоящий напротив ряда широкоэкранных телевизоров. – Если мне придется вмешаться, кто-то точно получит по заднице.

– Вот так ты встаешь на мою сторону, Уорд, – огрызается Чейз.

– Ты знаешь, что я люблю тебя, Картер, – бросает на него сочувственный взгляд Даллас. – Но если ты слишком упрям, чтобы увидеть, что происходит, разбирайся с этим сам.

– И что это значит? – взмахивает Чейз своим пивом, но Даллас уже на полпути к указанному месту.

Я и сам не понял, что он хотел сказать.

Когда я смотрю на Чейза, тот бросает на меня острые, будто кинжалы, взгляды. Меня охватывает чувство вины: я совсем не хотел, чтобы все так обернулось, ведь он – один из моих лучших друзей. Не уверен, какими намерениями руководствовался.

Между нами повисает тяжелое молчание.

– Что у тебя с Серой? Объяснись, – Чейз вскидывает темные брови в ожидании ответа.

– Мы с Серой…

– О чем ты, черт возьми, думал? – он кладет локти на стол, и теперь смотрит на меня со злобой. – Ты же знаешь, моя сестра была сама не своя из-за переезда и болезни мамы.

Я обхватываю бутылку холодного пива, изо всех сил стараясь проявить терпение.

– Позволь мне начать…

– Да чтоб тебя, мужик. Я думал, что тебе можно доверять.