Шато д'Иф и другие повести

«Если ты не сумеешь его одолеть, мы проиграли, еще не вступив в борьбу, – Тарберт перевел взгляд с Берка на Маргарет. – Вы сами не испытываете ко мне никакой ненависти. Меня боятся ваши нопалы».

Берк тоже взглянул на Маргарет. Ее лицо напряглось, вытянулось. Она встретилась с ним глазами.

Берк глубоко вздохнул. «Ты прав, – хрипло сказал он. – Ты должен быть прав! Твои игры с псионной пленкой что-то со мной вытворяют, ты представить себе не можешь…»

«Не забывай, я тоже был „читумихом“, – возразил Тарберт, – и мне пришлось иметь дело с тобой».

«Это нельзя назвать тактичным замечанием».

Тарберт ухмыльнулся и снова сфокусировался на куске псионной ткани: «Любопытный процесс! Прилагая достаточное усилие, я могу разминать и расправлять эту пленку… Если я потренируюсь, через некоторое время я мог бы в одиночку истребить большинство нопалов…»

Усевшись, Берк устремил на Тарберта неподвижный взор. Через некоторое время он заставил себя расслабиться. Вместе с расслаблением мышц пришло понимание того, что он ужасно устал.

Тарберт задумчиво произнес: «Попробую кое-что еще. Я разделяю псионную пленку на две многослойные пластины… Размещаю эти пластины по обеим сторонам нопала… Стискиваю его… Чувствую сопротивление. После этого нопал распадается. Как треснувший под давлением грецкий орех».

Берк поморщился. Тарберт с любопытством взглянул на него: «Ты же не мог это почувствовать?»

«Непосредственно? Нет. Но что-то я почувствовал».

Тарберт размышлял: «Мои действия не имели никакого отношения к твоему конкретному нопалу».

«Нет, – мрачно ответил Берк. – Я почувствовал всего лишь мимолетный приступ… наведенного страха…» Он потерял всякий интерес к разговору, его клонило в сон: «Который час?»

«Почти три часа ночи», – сказала Маргарет и с тоской взглянула в сторону выхода. Так же, как Берк, она ощущала вялость и сонливость. Как чудесно было бы растянуться дома в постели, забыть про нопалов и про все эти невероятные проблемы…

Поглощенный игрой с псионным материалом, Тарберт казался бодрым и свежим, как утренняя заря. «Тошнотворное занятие», – думал Берк. Тарберт выглядел, как хулиган-подросток, забавляющийся ловлей мух… Тарберт взглянул на него, нахмурился. Берк выпрямился на стуле, ощутив новое напряжение. Его апатичное неодобрение постепенно сменялось живым интересом к игре Тарберта – он обнаружил, что сопротивляется манипуляциям физика, сосредоточиваясь на псионной ткани максимальным усилием воли. Он посвятил себя этому сопротивлению; взаимная враждебность превратилась в состязание двух игроков. На лбу Берка выступили капли пота, его глаза стали вылезать из орбит. Тарберт неподвижно сидел; лицо его сморщилось и побледнело, как череп. Псионная пленка дрожала, оторвавшиеся от нее нити и фрагменты колебались в воздухе, то приближаясь к первоначальному куску ткани, то отдаляясь от него.

Берку пришла в голову новая идея – он сразу убедился в ее целесообразности: это было не просто состязание ради забавы – это было нечто гораздо большее, это имело огромное значение! Радость, покой, выживание – все на свете зависело от результата этого матча. Удерживать псионный материал в неподвижности было недостаточно; он должен был орудовать им, швырнуть его в Тарберта так, чтобы разрубить какой-нибудь жизненно важный сосуд, разрéзать жилу… Псионная ткань колыхалась и перемещалась по внутреннему приказу Берка, постепенно приближаясь к Тарберту. Происходило что-то новое, что-то неожиданное и пугающее. Тарберт словно насыщался умственной энергией. Он выхватил псионную пленку из телекинетической хватки Берка и отбросил ее далеко за пределы достижимости.

Матч закончился – завершилось состязание воль. Берк и Тарберт смотрели друг на друга, удивленные и ошеломленные.

«Что случилось?» – напряженно спросил Берк.

«Не знаю, – Тарберт растирал пальцами лоб. – На меня что-то нашло… Я почувствовал себя гигантом – всесильным полубогом». Физик устало рассмеялся: «Необычайное ощущение…»

На некоторое время наступила тишина. Затем Берк произнес дрожащим голосом: «Ральф, я не могу себе доверять. Я должен избавиться от нопала, пока он не заставит меня сделать… что-то ужасное».

Тарберт раздумывал над словами Берка не меньше минуты. «Возможно, ты прав, – сказал он наконец. – Постоянно сталкиваясь лбами, мы ничего не достигнем». Он медленно поднялся на ноги: «Что ж, придется тебя денопализировать. Если Маргарет сможет находиться в обществе двух воплощений зла, а не одного». Он бледно усмехнулся.

«Я выдержу. Если это необходимо, – пробормотала она. – Надо полагать, это неизбежно… Надеюсь, что так. По сути дела, я знаю, что это должно быть так».

«Так давайте же сразу покончим с этим!» – Берк встал и заставил себя идти к денопализатору. Его подавляли возмущение и сопротивление нопала, лишавшие энергии его мышцы.

Тарберт мрачно взглянул на Маргарет: «Тебе лучше уйти».

Она покачала головой: «Позвольте мне остаться».