Щит Персея. Личная тайна как предмет литературы

Как известно, мастерство авторов детективов, состоит в том, чтобы до последней страницы своего произведения не дать читателю догадаться о том, кто же преступник, совершивший убийство. Умение читать детектив – это, прежде всего, способность фиксировать и помнить различные детали, рассыпанные на разных страницах единого повествования, из сложения которых конструируется правильный вывод. Этот вывод строится на восстановленной связной картине мира.

Повествуя о загадочных событиях, автор детектива стремится увести внимание читателя от самых важных фактов, дать их неброско, неярко, и очень часто умело отвлекает внимание читателя, отправляя его по ложному направлению, чтобы подготовить эффектную неожиданную развязку. То есть в расширительном смысле слова он, автор детектива, тоже должен быть виртуозным «фокусником», потому что «фокус» неожиданного финала строится на умении сказать все необходимое, но вскользь, неакцентированно, как можно более незаметно.

Булгаков вводит в свой роман элементы детективного повествования, интригуя читателя неразрешимыми загадками, таинственными событиями, необъяснимыми фактами, провоцируя читателя найти им разумное объяснение.

Прежде всего, роман «Мастер и Маргарита» не детектив, поэтому уважающие себя исследователи и не пытаются его читать тем способом, который уместен при чтении развлекательной литературы. Однако в защиту такого метода чтения можно привести несколько аргументов. Во-первых, в эпиграфе автор нам задал вопрос: «Так, кто ж ты, наконец?» А ведь именно этот вопрос волнует в первую очередь читателя детектива, который ищет возможность идентифицировать одного из персонажей как убийцу. Во-вторых, в романе есть убитые и есть две версии этих убийств: одна версия принадлежит следствию, другая автору. По версии следствия, убийства совершила банда гипнотизеров, по версии автора, убийства совершены прямым вмешательством в земные дела потусторонних сил и только имеют вид несчастного случая. В-третьих, эти версии конкурируют между собой, а автор ведет себя отчетливо провокационным образом, доказывая читателю с фактами в руках, что иначе как вмешательством «нечистой силы» объяснить произошедшее невозможно, вынуждая читателя самостоятельно принимать решение, искать ли ему реалистический ответ на заданный вопрос или поверить в сверхъестественную природу событий.

Судя по булгаковедческой литературе, коллективный читатель уступил автору и согласился с тем, что перед ним «мистический» роман, отказался от детективного чтения в пользу символических и богословско-философских прочтений. В рамках мистического нарратива убийство истолковывается не как преступление, а как наказание человека за его грехи высшими силами. И поэтому все интеллектуальные усилия читателя оказываются сосредоточены на том, чтобы определить вину персонажа и понять и оправдать справедливость казни, предопределенной высшими надмирными силами. Азартно и истово читатели булгаковского романа сами, по своей собственной доброй воле ищут доказательства того, что «хотящий зла» на самом деле «совершает благо». То есть тактика повествователя, тактика отвлечения читательского внимания от реального преступника-убийцы, выступающего в образе величественного вершителя вечного правосудия, оказывается поразительно эффективной.

Детективный жанр предполагает итогом чтения восстановленный нарратив, то есть загадочные события в свете разгаданной тайны убийства обретают свои причины и занимают надлежащее место в ряду причинно-следственных связей. Логические тупики и противоречия устраняются, и связная картина того, что действительно произошло, в итоге победно восстанавливается. А тот, кто, совершая убийства, кражи и прочие преступления, выдавал себя за мистическое существо, за призрак, за самого дьявола, оказывается разоблачен, опознан и идентифицирован как преступник, убийца, грабитель.

Булгаковский роман устроен принципиально иначе. Его фабульная основа представляет собой не то волшебную романтическую сказку, не то миф, по мере разворачивания которого осуществляется взаимодействие земной жизни людей с существами из иного мира. Каждый поворот этого сказочного нарратива повреждает «ткань» обычной жизни людей, оставляя в ней следы необъяснимых разумом событий, разбираться в которых по долгу службы обязаны органы правопорядка.