Щит Персея. Личная тайна как предмет литературы

Почему же Воланд отравил мастера и его подругу? Наверно, потому, что, в сущности, два человека, объединенные любовью, укрытые в собственном доме, где стоят книги на полках от пола до потолка, представляют собой самодостаточный и недоступный для власти мир. Это мир неподконтрольный диктатору, поэтому он не доверяет именно ему, ибо пока Маргарита любит мастера, в ней жив его роман. Ведь она полюбила мастера именно вместе с его творением. А это значит, что жив образ Иисуса в человеке и человек добр. Короче говоря, нет ничего опаснее для власти дьявола, чем любящие друг друга люди, знающие, что человек добр и помнящие о Страстях Господних. Именно это и есть та клеточка полноценной человеческой жизни, из которой с неизбежностью прорастает разум, свет и добро, без которых жизнь вообще лишена смысла и творческого начала.

Вместе с Мастером и его подругой с поверхности земли, кажется, окончательно уходит память о Распятом Христе. Это и есть смысл мистерии явления Воланда в Москве – последняя и окончательная зачистка подвластного ему пространства, стирание последних следов в коллективной памяти людей образа Христа и его учения о добром человеке.

Примечание: О том, что Воланд явился в Москву вовсе не для того, чтобы отпраздновать ежегодное весеннее полнолуние и не для того, чтобы исследовать рукописи чернокнижника Герберта Аврилакского, высказал догадку Б. Соколов: «Воланд многолик, как и подобает дьяволу, и в разговорах с разными людьми надевает разные маски, дает совсем несхожие ответы о целях своей миссии. Между тем все приведенные версии служат лишь для маскировки истинного намерения – извлечения из Москвы гениального Мастера и его возлюбленной, а также рукописи романа о Понтии Пилате… Поэтому удивление Воланда, когда после Великого бала у сатаны он „узнает“ от Мастера тему его романа, – всего лишь очередная маска». [50] Даже догадавшись о том, что Воланд явился за мастером, его подругой и рукописью, что все остальное – «вранье от первого до последнего слова», Соколов, тем не менее, не может даже мысленно предположить, что почтительно названное им «извлечение» – это не что иное, как подлое убийство, и поэтому Соколов ничем не отличается от остальных интерпретаторов.

И никакой посмертный покой в готическом особняке под музыку Шуберта не может компенсировать ужас от буквального воплощения слова Воланда: «Просто он существовал, и больше ничего».

Мы видим, что Булгаков докопался до фундаментальных оснований сталинской программы по радикальной трансформации человека. Его роман – настоящее исследование методов и приемов травмирования сознания человека, после чего «хорошо отделанный» отказывается пользоваться собственным разумом, превращаясь в особый вид человекоподобного существа, неспособного сопротивляться насилию, лишенного чувства собственного достоинства и собственного мнения. Это технология превращения человека в мелкого мошенника, доносчика, озлобленного на всех и вся, в сущности, несчастного и жалкого, с неизбывным чувством вины.