Шепчущий во тьме

Дважды шел сильный дождь. Я думала, этот изверг хочет меня отравить, хотя даже не поняла, что это за яд. То, что он написал о себе и обо мне, – ложь от начала до конца. Мы никогда не были счастливы; я вышла за него, наверное, лишь потому, что он меня околдовал – он это умеет делать. Очевидно, он внушил что-то и моему отцу – неслучайно этого изверга все вокруг ненавидели, боялись и подозревали в дьявольщине. Отец так и сказал о нем когда-то: «Этот тип – самому черту брат». И ведь был прав! Что мне пришлось вытерпеть, будучи его женой, – никто на свете не узнает. Нет, это была не просто жестокость – хотя, видит Бог, ее в нем хватало, и он не раз бил меня ремнем. Нет, то было нечто более ужасное – настолько жуткое, что ныне живущим понять не дано. Дэн был настоящим чудовищем и устраивал всевозможные бесовские игрища, справляя мерзкие обычаи своих предков по материнской линии. Он и меня всячески использовал – не решаюсь обмолвиться об этом. Если отказывалась, он меня избивал. Грех лишения жизни за ним уже тогда водился, я ведь знаю, что однажды он принес в жертву на Грозовом Холме. Порочный насквозь человек! Четыре раза я бежала, но он все время отлавливал меня и избивал до полусмерти. Кроме того, у него была своего рода власть над моим сознанием и даже над волей моего отца.

А что до Артура Уиллера, то мне нечего стыдиться. Да, мы полюбили друг друга, но отношения наши были чисты. С тех пор, как я покинула отцовский дом, он был первым, кто отнесся ко мне по-доброму. Он хотел вырвать меня из лап этого поганца. Артур несколько раз говорил с моим отцом и собирался помочь мне уехать в западные штаты. А потом, когда я разведусь, мы хотели пожениться.

С того самого момента, как Дэн запер меня на чердаке, я решила, что непременно его убью, когда освобожусь. На ночь я всегда приберегала яд, надеясь, что сумею выбраться, подкрасться к нему, когда он спит, и свершить расправу. Поначалу он просыпался, едва я начинала дергать дверной замок и шатать рамы окон, но со временем стал больше уставать и крепче спать. Я легко узнавала по храпу, бодрствует он или нет.

Сегодня ночью он спал так крепко, что не пробудился, даже когда я выломала замок. Мне было тяжело спускаться по лестнице с моим параличом, но я все-таки смогла. Он сидел в кресле и спал. На столе лежал его дневник, рядом горела лампа. В углу висел ремень из сыромятной кожи, которым я была не раз бита; им-то я как можно крепче привязала Дэна к стулу, а шею перетянула так, что в глотку стало можно влить что угодно – не сплюнет.

Он проснулся, когда дело было почти сделано, и, по-моему, сразу понял, что пропал. Стал грозить и проклинать, пытался бубнить какие-то дикарские заклинания, но я заткнула ему рот полотенцем. Увидела дневник, за писанием которого он заснул, прочла. Дрожала от негодования и ужаса – просто в голове не укладывалось, насколько он низок. После этого я три часа подряд высказывала этому дьяволу все что о нем думала: и то, что накопилось за долгие годы моего супружеского рабства, и то, что думаю про его писанные откровения.

Когда я закончила речь, он был уже фиолетовым и, кажется, почти потерял сознание. Тогда я взяла воронку с посудной полки и, проредив кляп, вставила ее ему в рот. Он знал, что я собираюсь делать, но противиться не мог. Я взяла ведро с отравленной водой и без колебаний вылила добрую половину в воронку.

Должно быть, доза была очень большая: почти сразу этот зверь начал коченеть и превращаться в однородную серую глыбу. Через десять минут он окончательно затвердел. Ни за что на свете не прикоснулась бы к нему, но пришлось вынимать воронку изо рта. Жесть звякнула, задев его губы, – ужасный звук! Заставить бы подонка умереть более мучительной и медленной смертью. Но и такой достаточно.

Больше мне добавить нечего. Я наполовину парализована, а после убийства Артура мне и вовсе нет причины жить. Я довершу дело, выпив остаток яда, но сперва положу тетрадь Дэна туда, где ее можно будет без труда найти. Через четверть часа я превращусь в изваяние. Мое единственное желание – быть похороненной рядом со статуей, которая была Артуром, когда ее найдут в той пещере, где ее оставил мой муж. Бедный доверчивый Рекс должен лежать у наших ног. Что до каменного дьявола, привязанного к стулу, – в высшей степени безразлично, как с ним поступят.

Перевод Григория Шокина

Примечание

Рассказ написан летом 1932-го и опубликован в октябре того же года в журнале “Weird Tales” совместно с Хэйзел Хилд. Как и «Из древности», обыгрывает тему превращения живой материи в камень или минерал, но, по воспоминаниям Хилд, в данном случае большая часть текста принадлежала ей. Нет причин не верить такому заявлению – «Каменный человек» написан в более раскованной, чем обычно свойственно прозе Лавкрафта, манере, изобилует диалогической речью, в предфинальный момент фокусируется на проблемах и восприятии женского персонажа.

Пока моря не высохнут до дна

I