Шепчущий во тьме

Сельское хозяйство сошло на нет: планета стала слишком засушлива для кормовых культур. Проблему разрешили посредством искусственных суррогатов, довольно скоро распространившихся повсеместно. И по мере оставления насиженных мест, что помнили великие деяния смертных, вызволяемые переселенцами ценности все мельчали и мельчали. Предметы громаднейшей значимости бросали в мертвых музеях на произвол веков, и в конечном счете наследие прошлого оказалось преданным забвению. Вместе с вероломной жарой наступило и вырождение – как физическое, так и культурное. Люди жили в комфорте и безопасности столь долго, что исход из прежнего окружения обернулся для них тяжким ударом. Происходящее отнюдь не воспринималось флегматично – повергала в ужас одна лишь медлительность событий. Всеобщая деградация и невоздержанность не заставили себя долго ждать; органы власти упразднились, и цивилизация неприкаянно снисходила к первобытному строю.

Когда же спустя сорок девять веков после начала распространения знойной погибели из экваториального пояса все Западное полушарие обезлюдело, хаос стал всеобъемлющим. В заключительных эпизодах этого колоссального, умопомрачительного переселения уже не оставалось и намека на какой-либо порядок и благопристойность. Бок о бок с кочевниками ступали безумие и неистовство, и фанатики заходились воплями о грядущем конце для всех.

Отныне человечество представляло собой жалкие остатки прежних народов и бежало не только от господствующей жары, но и от собственного упадка. Те, кто еще мог, спешили на север и в Антарктику, прочие погрязали в невообразимых вакханалиях, легкомысленно отмахиваясь от надвигавшейся катастрофы. В городе Борлиго устроили массовую казнь новоявленных пророков, так и не дождавшись исполнения их предсказаний. Неверящие считали бегство на север излишним и совершенно не страшились прогнозируемой гибели. Конец всех этих ничтожных и вздорных созданий, замысливших бросить вызов природе, наверняка был ужасен. Однако обугленные, выжженные города хранят молчание.

Все эти события, впрочем, навряд ли достойны упоминания, ибо для размышлений имеются вещи и поважнее, нежели подобное многогранное и затянувшееся крушение сгинувшей цивилизации. На протяжении долгого периода настроение немногочисленных смельчаков, обосновавшихся на чуждых арктических и антарктических берегах – где в ту пору уже царил умеренный климат, прямо как на берегах южного Ярата в давнем прошлом, – было преисполнено унынием. И все же здесь люди получили передышку. Местная почва отличалась плодородностью, позабытые сельские ремесла вновь возродились. Впервые за долгое время появилось скромное, но вполне удовлетворительное воплощение утраченных земель, пускай даже и без огромных толп и величественных строений. Лишь скудные крохи человечества пережили эоны перемен[88] и населили рассеянные деревушки новейшего мира.

Сколько тысячелетий сохранялись благоприятные условия – неизвестно. Солнце не спешило вторгаться в последнее пристанище человечества, и по прошествии многих эпох в тех краях сформировалось племя крепких и сильных людей, утративших не только память, но и миф о старых, невозвратных землях. Сей новый народ не питал к мореплаванию особой страсти и понятия не имел об устройстве летательных аппаратов. Его приспособления были просты до крайности, культура – недалека от дикарской. Тем не менее такой образ жизни их всецело устраивал, и теплый климат они воспринимали как нечто естественное, само собой разумеющееся.

Неприхотливые земледельцы даже не подозревали о тех суровых катаклизмах, что ждали их впереди. Пока поколения сменяли друг друга, воды безбрежного непостижимого океана медленно убывали – все еще увлажняя воздух и сухую почву, но с каждым веком опускаясь все ниже и ниже. Пенящийся прибой по-прежнему ярко вспыхивал на солнце, и водовороты тоже пока еще кружили, однако над водными просторами уже нависал рок осушения. Впрочем, их убыль если и можно было распознать, то только при помощи куда более чувствительных расходомеров, нежели имевшиеся в распоряжении тех племен. Даже догадайся люди об отступлении океана, вряд ли это вызвало бы у них сильную тревогу или великое волнение, ведь потери были такими незначительными, а моря – столь огромными. Лишь с десяток сантиметров за несколько веков – но века шли за веками, сантиметры – за сантиметрами…

В конечном счете океаны на выжженном солнцем земном шаре исчезли, а вода стала редкостью. Человек постепенно расселился по всем арктическим и антарктическим землям, экваториальные же города, равно как и большинство поздних обиталищ, стерлись даже из смутных легенд.