Шепчущий во тьме

Когда он проснулся, небо уже усеивали звезды, и Улл чувствовал себя отдохнувшим. Теперь, когда солнце на какое-то время скрылось, он продвигался гораздо бодрее. На еду юноша почти не прерывался, задумав проделать путь как можно быстрее, пока отсутствие воды не станет совсем невыносимым. С собой запасов у него не было, поскольку последние люди держались одного места и не испытывали надобности уносить куда-либо драгоценную влагу, так что сосудов попросту не изготовляли. Улл надеялся достичь своей цели в течение суток, с тем избежав жажды, вот он и спешил в свете ярких звезд теплой ночи, то срываясь на бег, то переходя на трусцу.

Улл держал такой темп до самого восхода, но его по-прежнему окружали невысокие холмы, а три массивных горных пика все еще маячили впереди. В их тени он снова немного отдохнул, потом все утро продолжал восхождение – и в середине дня одолел первый пик, где и расположился на время и принялся разглядывать местность перед следующей грядой.

…Лежа на вершине выветренного отвесного утеса, человек пристально всматривался в долину. Со своей позиции он мог обозревать даже самые дальние дали. Нигде, впрочем, не различалось и малейшего движения – ничто не тревожило пыль равнин и песок давным-давно иссякших русел рек, по которым когда-то мчались бурные потоки молодой Земли…

Наступила вторая ночь, заставшая Улла среди скалистых пиков, – долина и место его предыдущего отдыха остались далеко позади. Он уже почти перевалил через вторую гряду, но все равно торопился. В тот день его обуяла жажда, и он горько раскаялся в проявленном безрассудстве. И все же не мог Улл остаться в той хижине с мертвой старухой, в полном одиночестве среди пустынь. Убедив себя в правильности избранного пути, он продолжил идти – выбиваясь из сил, но не сдаваясь.

И вот лишь несколько шагов отделяли его от расщелины в отвесной скале, откуда открывался вид на земли за горным хребтом. Улл обессиленно ковылял по каменьям, раз за разом спотыкаясь и ушибаясь. Она была уже почти перед ним – земля, где, по слухам, еще оставались люди. Земля, о которой в детстве он слышал столько легенд. Путь был долог, но и цель того стоила. Вид Уллу заслоняла глыба огромных размеров, и он нетерпеливо вскарабкался на валун. Наконец-то в лучах заходящего светила он мог лицезреть желанную цель! Жажда и ноющие мышцы враз позабылись, стоило ему с ликованием приметить кучку строений у самого основания скалистого склона в отдалении.

Отдыхать Улл не стал. Вид впереди дал ему сил кое-как пробежать, проковылять, а под конец и проползти оставшиеся полмили. Ему даже чудилось, будто меж убогих лачуг мелькают фигуры. Солнце почти село – ненавистное смертоносное солнце, враг человека. Деталей было не разобрать, но до строений оставалось уже совсем чуть-чуть.

Они оказались очень старыми – как-никак, в безветренной сухости умирающего мира глиняные кирпичи сохранялись в целостности невообразимо долго. Менялось вообще мало что, за исключением живого – травы да последних людей.

Перед Уллом качалась на грубо вытесанных колышках открытая дверь. До смерти уставший, в меркнувшем свете он ввалился внутрь, жадно выискивая желанные лица.

Мгновение спустя он обрушился наземь, плача навзрыд. За единственным в хижине столом восседал высушенный временем человеческий скелет.

III

Через какое-то время Улл поднялся – на грани помешательства от жажды, вне себя от нестерпимой боли и величайшего разочарования, какое только может выпасть на долю смертного. Стало быть, он – последнее живое существо на земном шаре. Ему в наследство досталась вся планета… все ее пространства – и всё равным образом абсолютно бесполезно для него. Улл с усилием выпрямился, стараясь не смотреть на тускло белевшие в лунном свете кости, и выбрался наружу. В поисках воды он стал бродить по пустынной деревушке, изучая давно обезлюдевшее место, превращенное неподвижным воздухом в сущий призрак. Здесь было чье-то жилье, там – примитивная мастерская, где изготавливали всякую утварь. Вот только в глиняных сосудах лежала лишь пыль, и нигде не было ни капли влаги утолить мучительную жажду.

И вдруг в центре деревушки Улл увидал колодец.

Ему сразу стало понятно, что это, – о подобных вещах рассказывала Младдна. Радость шевельнулась в нем, и он нетвердо доковылял до сооружения и перегнулся через горловину. Наконец-то его поиски увенчались успехом: взору его предстала вода – илистая, застойная, буквально на самом дне, но все же вода.

Издав стон раненого зверя, Улл принялся нашаривать цепь с ведерком. Внезапно рука его сорвалась со склизкого края, и он повалился грудью на кромку горловины. Один момент тело его сохраняло равновесие, а затем – беззвучно рухнуло в черное жерло.

Мутный мелкий водоем отозвался лишь тихим всплеском, когда Улл врезался в какой-то притопленный камень, вечность назад выпавший из кладки массивной стены. А потом на потревоженном дне колодца вновь воцарилась тишина.