Шерли

Здоровье у нее действительно было отменное: в любую погоду Шерли отправлялась на верховую прогулку. В ненастье или ясным днем, в безветрие или в бурю она скакала по пустоши в окрестностях Стилбро, а Варвар неутомимым волчьим галопом бежал рядом с лошадью.

Пару раз досужие сплетницы – от чьих взоров нигде не укрыться, будь то потаенная каморка или вершина горы, – заметили, что, вместо того чтобы свернуть к Рашеджу, верхнему краю пустоши, мисс Килдар направляется дальше, к городу. Нашлись и те, кто выяснил, зачем она туда ездила. Они видели, как Шерли спешилась у дверей дома некоего мистера Пирсона Холла, родственника викария из Наннели. Этот джентльмен и его предки вели дела многих поколений семьи Килдар. Так появился повод для предположений: одни утверждали, будто мисс Килдар потеряла много денег на спекуляциях, связанных с фабрикой в лощине, и теперь вынуждена закладывать свои земли, другие предполагали, что она собирается замуж и готовит необходимые бумаги.

Мистер Мур и Генри Симпсон сидели в классной комнате. Учитель ждал, когда ученик выполнит урок, который до сих пор не сделал.

– Поторопись, Генри! Скоро полдень.

– Неужели, сэр?

– Конечно. Ты скоро закончишь?

– Нет, сэр.

– Много тебе осталось?

– Я еще не написал ни строчки.

Мистер Мур поднял голову: в голосе ученика прозвучало что-то странное.

– Задание довольно легкое, Генри. Но если тебе трудно, иди сюда, разберемся вместе.

– Мистер Мур, я не могу ничего делать.

– Мальчик мой, ты, наверное, заболел.

– Нет, сэр, я чувствую себя не хуже, чем обычно, но у меня тяжело на душе.

– Закрой книгу и иди сюда, Генри. Присаживайся у огня.

Генри похромал к камину, и учитель усадил его в кресло. Губы мальчика дрожали, глаза наполнились слезами. Он положил костыль на пол, склонил голову и заплакал.

– Ты говоришь, что не испытываешь физических страданий, Генри? Значит, у тебя горе. Расскажи мне, в чем дело.

– Сэр, у меня такое горе, какого никогда раньше не было! Если бы только я мог хоть что-нибудь сделать! Мне его не вынести…

– Давай поговорим: может, что-нибудь и придумаем. Что случилось? Из-за кого ты так встревожился?

– Из-за Шерли, сэр, все дело в ней!

– Неужели? Думаешь, она изменилась?

– Все, кто ее знает, уверены в этом, да и вы тоже, мистер Мур.

– Вряд ли это всерьез. Месяц-другой, и она вновь станет прежней. Кроме того, Шерли утверждает, будто совершенно здорова, а ее слова чего-нибудь да стоят.

– В том-то и проблема, сэр, я тоже ей верил, пока она говорила, что с ней все в порядке. Я, бывало, грустил в одиночестве, но как только Шерли появлялась, на душе сразу светлело. А теперь…

– Что, Генри? Она тебе что-нибудь сказала? Сегодня утром вы целых два часа провели вместе в саду; я видел, как она что-то говорила, а ты слушал. Мой дорогой Генри, если мисс Килдар призналась тебе, что больна, и попросила держать это в секрете, не слушай ее! Расскажи мне ради ее жизни! Давай же, Генри, говори!

– Чтобы Шерли призналась, что больна? Да она и перед смертью будет улыбаться и твердить, что здорова!

– Что же ты узнал? Есть новые обстоятельства?

– Я узнал, что недавно она составила завещание.

– Завещание?

Учитель и ученик замолчали.

– Она сама тебе это сообщила? – наконец спросил Мур.

– Да, причем так весело, словно это вовсе не страшно. Шерли сказала, что, кроме мистера Пирсона Холла, ее адвоката, а также мистера Хелстоуна и мистера Йорка, я единственный, кто будет знать о завещании, и добавила, что хочет сама объяснить мне подробности.

– Продолжай, Генри.

– «Потому что», – сказала она и посмотрела на меня своими прекрасными глазами… Ах, мистер Мур, они действительно прекрасны! Я так люблю их, так люблю ее! Шерли – моя звезда! Небеса не должны отнимать ее у меня! Она восхитительна и создана для этого мира. Шерли не ангел, она женщина, и должна жить среди людей. Серафимы ее не получат! Мистер Мур, если один из этих «сыновей Божьих» с огромными и яркими, словно лазурное небо, крыльями, что шумят подобно морю, увидит, как она прекрасна, и спустится за ней, ему не удастся забрать ее! Я буду сражаться с ним и не уступлю, пусть я лишь маленький калека!

– Генри Симпсон, я велел вам продолжать.