Шерлок Холмс: повести, рассказы

Шерлок Холмс сохранял свою спокойную профессиональную манеру поведения до тех пор, пока посетитель не покинул нас, хотя мне, который так хорошо его знал, было легко заметить, что он был глубоко взволнован. Как только широкая спина Хилтона Кьюбитта скрылась за дверью, мой товарищ бросился к столу, разложил перед собой все листки с пляшущими человечками и погрузился в сложные и тщательные вычисления. В течение двух часов я наблюдал за тем, как он покрывал лист за листом бумаги цифрами и буквами, будучи настолько поглощенным своим делом, что, очевидно, забыл о моем присутствии. Иногда у него что-то получалось, и он насвистывал и пел во время работы; иногда он был озадачен и подолгу сидел с нахмуренным лбом и отсутствующим взглядом. Наконец он вскочил со стула с возгласом удовлетворения и принялся ходить взад и вперед по комнате, потирая руки. Затем он написал длинную телеграмму на бланке.

– Если ответ на эту телеграмму будет таким, как я надеюсь, вы пополните свою коллекцию новым симпатичным дельцем, Уотсон, – сказал он. – Я надеюсь, что завтра мы сможем отправиться в Норфолк и сообщить нашему другу некоторые конкретные новости относительно тайной причины его неприятностей.

Признаюсь, меня распирало от любопытства, но я знал, что Холмс любил делать свои разоблачения своевременно и на свой лад, поэтому я подождал, пока ему самому не захочется мне открыться.

Но ответная телеграмма задерживалась, и последовали два дня нетерпения, в течение которых Холмс настораживался при каждом звонке в дверь. Вечером второго дня пришло письмо от Хилтона Кьюбитта. У него все было спокойно, если не считать того, что в то утро на пьедестале солнечных часов появилась длинная надпись. Он приложил к телеграмме копию этого послания, которая воспроизводится здесь:

Холмс ненадолго склонился над этим причудливым узором, а затем внезапно вскочил и вскрикнул от удивления и смятения. Его лицо выглядело осунувшимся от беспокойства.

– Мы позволили этому делу зайти слишком далеко, – сказал он. – Есть ли поезд на Норт-Уолшем сегодня вечером?

Я посмотрел расписание. Последний поезд только что ушел.

– Тогда мы позавтракаем пораньше и сядем на первый поезд утром, – сказал Холмс. – Наше присутствие там крайне необходимо. А, вот и наша долгожданная телеграмма. Одну минуту, миссис Хадсон, возможно, придется послать телеграмму в ответ. Нет, это именно то, чего я ожидал. После этого сообщения еще более важно, чтобы мы без промедления сказали Хилтону Кьюбитту, как обстоят дела, поскольку нашего простодушного норфолкского помещика опутала необычайно опасная паутина.

Так оно и оказалось, и, когда я подхожу к мрачной развязке истории, которая сначала показалась мне всего лишь несерьезной и причудливой шуткой, я снова испытываю смятение и ужас, которые меня переполняли тогда. Хотелось бы мне сообщить моим читателям, что конец истории был более оптимистическим, но это точное изложение фактов, и я должен проследить странную цепь событий до мрачного переломного момента, из-за чего поместье Райдинг Торп было у всех на устах по всей Англии несколько дней.

Едва мы сошли с поезда в Норт-Уолшеме и назвали пункт назначения, как к нам поспешил начальник станции.

– Я полагаю, вы детективы из Лондона? – спросил он.

На лице Холмса промелькнуло раздражение.

– Почему вы так решили?

– Потому что только что проехал инспектор Мартин из Норвича. Но, может быть, вы врачи. Она жива – или, по последним данным, пока жива. Возможно, вы еще успеете спасти ее – хотя бы для виселицы.

Лицо Холмса помрачнело от беспокойства.

– Мы едем в поместье Райдинг Торп, – сказал он, – но мы ничего не знаем о том, что там произошло.

– Это кошмарная история, – сказал начальник станции. – Их обоих застрелили: и мистера Хилтона Кьюбитта, и его жену. Она застрелила его, а потом себя – так говорят слуги. Он мертв, а ее жизнь на волоске. Боже, Боже, одна из старейших семей графства Норфолк и одна из самых уважаемых.

Холмс молча поспешно сел в экипаж и за все время долгой поездки в семь миль не проронил ни слова. Редко я видел его таким подавленным. Он был не в своей тарелке во время всей нашей поездки из города, и я заметил, что он с тревожным вниманием просматривал утренние газеты, но теперь, когда его худшие опасения внезапно оправдались, это повергло его в глубокую меланхолию. Он откинулся на спинку сиденья, погрузившись в мрачные размышления. И все же нас окружало немало любопытного, поскольку мы проезжали по сельской местности, не менее замечательной, чем любая другая в Англии: современное население здесь представлено несколькими разрозненными коттеджами, в то время как огромные церкви с квадратными башнями, которые на каждом шагу вздымаются над плоским зеленым ландшафтом, говорят о славе и процветании старой Восточной Англии. Наконец фиолетовый горизонт Северного моря показался над зеленой кромкой побережья Норфолка, и кучер указал кнутом на две старые – кирпичную и деревянную – крыши, выступавшие из рощи деревьев.

– Райдинг-Торп-Мэнор там, – сказал он.