Шесть быстрых лет, шесть белых зим (СИ)

Мне не хватало писем и звонков, мне был нужен ты, чтобы ты был рядом. Просто был, понимаешь? Я был готов пообещать – правда, не знаю, кому – что не притронусь к тебе и пальцем, если будет возможность просто смотреть на тебя. Мне не хватало воздуха, потому что ты не дышал рядом. Я не запомнил солнца в те дни – кажется, его выключили, и надо мной всегда было тёмное небо.

Я очень, страшно, смертельно скучал, Глеб. Я не писал тебе об этом. Ты был счастлив, полностью уйдя в свой научный проект. Я не хотел вставать между тобой и тем, что составляет смысл твоей жизни – наукой, работой. Ведь мне нечего было предложить взамен. Согласись, я как-то мелковат для такого грандиозного звания – смысл жизни Глеба Олеговича Поддубного.

Это же правда, да? Какой бы ни была любовь, есть вещи важнее. Я же прав, скажи, прав?

Иногда мне кажется, что я себя в этом уже убедил.

А иногда нет.

Потому что я бы бросил всё, если бы ты велел мне выбирать. Даже не велел – просто намекнул. Я бы бросил, Глеб. Я и так всё бросил, вообще-то.

Не в обиду тебе, но так ведь и есть. Я разругался с отцом, не виделся с мамой и очень редко – с сёстрами. Они тайком прибегали ко мне на работу в будку охранника. Притаскивали пирожки, такие смешные. Они не осуждали меня, мои сестрёнки. Всё знали, но не делали из этого проблемы. Повезло мне с ними, да?

Из друзей у меня остался только Генка. С остальными просто некогда было даже созваниваться.

Вот так вот, Глеб. Я круто переломал всю свою привычную жизнь ради того, чтобы быть с тобой. А ты уехал.

Диплом я защитил, подписал контракт с фирмой «Медисайнен». Фармпрепараты, вакцины, лечебная косметика. То, чем я хотел заниматься.

Когда приехал туда, думал, отосплюсь. Какое там! Меня сразу впрягли в работу, благо, английский я уже неплохо знал, понимал по крайней мере всё. У фирмы были проблемы с профсоюзом, много работников уволилось, и на нас, молодых специалистов из-за границы, совершенно неопытных, взвалили обязанности начальников подразделений.

Сказать, что мне было трудно – ничего не сказать. Мне снилась моя работа, а когда просыпался – кошмар продолжался наяву.

Так щенков учат плавать. Вышвырнут на середине реки, выплывешь – твоё счастье, сдашься – утонешь. Некоторые из тех, кто приехал в одно время со мной, не выдержали ненормированного графика, разорвали контракты и вернулись домой, выплачивать неустойку.

Может, свою относительно положительную роль сыграло ещё и то, что мне некуда было возвращаться. Просто некуда. Семью я не забывал, но причинять им неприятности больше не хотел.

Знаешь, я ведь справился, Глеб. Сейчас я уже уверен в своих силах, у меня появился какой-то опыт. За то время, пока фирма выплывала из кризиса, я подружился с очень интересными умными людьми. Пока ещё не могу называть их друзьями, но приятелями-коллегами называю с удовольствием. И они меня тоже.

Вот, такой у меня был год. Я не перестал любить тебя, Глеб. Но больше нет ощущения, что я без тебя задыхаюсь.

Что это значит? Любовь пошла на убыль? Или просто я стал старше?

Не знаю. Судя по твоим мейлам, которые становятся всё короче, ты не сильно скучаешь по мне – или тебе просто некогда скучать.

Предпочитаю вторую причину. Мне тоже просто некогда скучать, хотя я вспоминаю тебя каждый день.

И каждую ночь.

Глеб, мы же встретимся? Ты пишешь, что обязательно, но не уточняешь – когда. Я всё понимаю, из-за того, что проект Гёрдона финансирует государство, ты невыездной и вообще скоро станешь засекреченным. Всё понимаю.

Но страшно хочу увидеть тебя не на фотографии. Хочу быть с тобой. Очень хочу.

Вот почему я пишу всё это ручкой на бумаге – я же обещал объяснить. Ты не должен чувствовать себя виноватым, не должен разрываться между мной и своей работой. Я так решил, и надеюсь, решил правильно. Просто всё это, что я сейчас написал, кипит у меня внутри, не находя выхода. Теперь нашло. Я рад, что написал это письмо.

И рад, что ты его не прочитаешь.

Я люблю тебя.

P.S. Мой следующий личный год – под номером «пять». Это означает «Перемены и сюрпризы». Каким он будет, интересно?

Л.З.

========== Письмо второе. Пятый личный год ==========

Здравствуй, Глеб!

Да-да, вот и прошёл ещё один год. Уже традиционно – первое января, я сижу на кухне, и катаю тебе отчёт в самом что ни на есть натуральном письменном виде.

В прошлом письме я упомянул, что ключевые слова для этого года – «Перемены и сюрпризы». Знаешь, а ведь сбылось. И перемены произошли глобальные, и сюрпризов было столько, что мне даже надоело.

В целом, ты в курсе, что и как изменилось в моей карьере – в начале года я исправно тебе посылал мейлы. Хотелось похвастаться перед тобой, вот я дурак, да? Нашёл чем гордиться – стал из начальника подразделения ведущим технологом поточной линии, подумаешь. Ты даже пару раз написал мне ответы – но всё больше какими-то общими фразами, так что было трудно понять, то ли ты огорчён, то ли рад за меня. А может, их писал вовсе не ты, а твоя секретарша? Красивое у неё имя – Дайана.