Шестерка Атласа

– В чем дело? – снова спросила она, и когда их взгляды встретились, Париса как будто увидела что-то знакомое. Не мужчин у, с которым время от времени делила постель, а то го, кого искала, влекомая к нему, словно мотылек – к пламени.

– Создать такую убедительную анимацию способен лишь один человек, – сказал Далтон.

– Кто?

Впрочем, все было ясно и так. Неоспоримый, этот ответ был известен ей еще до того, как прозвучал из уст Далтона.

«Я же аниматор, – сказало ей воспоминание Далтона. – Я дарую жизнь».

– Я.

Париса ощутила проблеск того, что должно было быть страхом. По всем прикидкам, ей полагалось встревожиться, заволноваться и, возможно, устрашиться. Но вместо этого она ликовала, испытывала чистый восторг, получив подтверждение собственной правоты. Перед ней стоял невероятно интересный человек – алмаз в куче глубокой посредственности, – и Париса это поняла сразу, как увидела его. Только она и знала его таким, больше никто. Далтон был загадкой, потерянной даже для себя, хотя это, конечно, неслыханно, невозможно. Но с какой стати им, совершившим столь многое и зашедшим так далеко, ограничивать себя возможным?

Вдруг и Либби Роудс получится в итоге найти?

Она не видела смысла спрашивать Далтона, что он знал или помнил. Если та иллюзия – анимация – и правда была делом его рук, сам он об этом явно не знал, и вот теперь он молча молил Парису, просил снять с него незаслуженную вину.

Париса улеглась на стол, смахнув с него все, а Далтон наклонился и вдохнул ее аромат. Издал похожий на тихий всхлип звук и зарылся лицом в складки ее платья.

Вот это и была разница между жизнью и долголетием; нечто посередине смерти в автомобильной аварии и жизни с расщепленной душой.

– Я вытащу тебя, – прошептала Париса Далтону, далекой его версии, маленьким осколкам. В ее голове родилось ясное, понятное решение.

Если от Далтона остались кусочки, она приберет к рукам их все.

Рэйна

– Помоги мне кое с чем.

Нико посмотрел на нее далеким взглядом. Новая тема не помогла ему отвлечься или ослабить бремя вины, зато явно подействовало нечто иное. Нико больше не шатался как неприкаянный, обрел решительность и снова стал высыпаться. Он ждал чего-то с нетерпением, но главное – ждал.

– С чем помочь? – спросил он.

– Есть у меня одна теория.

Рэйна села напротив него на газон, который тут же, как обычно, принялся возмущаться. В кои-то веки Рэйна была рада услышать траву – это служило в некотором роде признанием.

– Ладно, какая?

– Я тут подумала кое о чем. – О том, что подслушала в разговоре Парисы и Каллума. Странное, конечно, сочетание, но, с другой стороны, с тех пор как Тристану не удалось убить Каллума, никто, кроме Парисы, Каллуму и в глаза-то не смотрел.

– У анимации есть разум? – нейтральным тоном спросила Каллума Париса.

– Типа того, – спокойно ответил он ей. Теперь, когда не нужно было бороться за жизнь, казалось, что эти двое, обладатели схожих специальностей, могут, по крайней мере, делиться опытом. – Вот у иллюзий разума нет, а у анимаций… кое-какой имеется. Строго говоря, это не то чтобы разум, – поправился Каллум, – но анимации – это подобие жизни. Некий вид… духа природы. Осознанностью тут не пахнет, но как существо она, вероятно, живая.

На эту тему, сообразила Рэйна, есть мифы. Древние записи. О призрачных явлениях, кое-каких созданиях, наделенных жизнью, но не разумом.

Далтон тоже специализировался на анимации, но говорить об этом Рэйна не торопилась, ведь не знала, важна ли такая информация.

– Натурализм, – сказала она, молча указывая на шепчущие «мама-мама-мама» придавленные, тонкие и гибкие стебли травы. – Я думала о той медитке с долголетием.

– При чем тут она? – Любопытство в Нико еще не разгорелось, но ему стало хотя бы интересно.

– Жизнь – это, должно быть, стихия. Я не могу ею управлять, но есть те, кто может. – Она осторожно взглянула на него. – Ты бы мог.

– Мог что? – удивился Нико.

– Использовать ее, – со вздохом сказала Рэйна.

– Использовать?

– Да. – Возможно, были способы объяснить это понятнее, а может, и нет. – Наверное, ты мог бы манипулировать ею, как любой другой силой. Вроде притяжения. – Она сделала паузу. – А может, даже и создать ее.

– Думаешь, я мог бы создать жизнь? – Нико немного выпрямился и нахмурился. – В теории, если бы жизнь была физическим элементом, то да. Возможно. – Он наморщил лоб. – Но даже если бы я мог…

– Энергия даром не приходит, знаю. – Рэйна уже давненько об этом размышляла. – Вот тут в дело вступаю я.

– Но…

– Теория довольно прямолинейна. Предположим, жизнь – сама по себе элемент. Что, если специальностью Вивианы Абсалон и правда была жизнь: умение жить и оставаться живой? – сказала Рэйна и посмотрела, догоняет ли Нико. – Жизнь и разум – это не одно и то же. Есть ведь микроорганизмы, бактерии и прочие, они живут без разума, и получается, если магия в некотором смысле живет… то почему нельзя создать и жизнь?

Нико так и смотрел на нее, нахмурив брови, и тогда она со вздохом, угрюмо положила руку ему на плечо.

– Просто попробуй, – сказала она, и Нико моргнул.

– Попробовать… что именно?