Шестерка Атласа

– Знаешь, не надо извиняться за то, что ты просто есть, – заметил Тристан и развернулся, а Либби уже жалела, что не продолжила говорить с Эзрой, побежав открывать дверь.

Эзра так здорово умеет поддержать, и вот это ей в нем нравилось. Потеря свела их, и потому он всегда старался быть рядом. Разве можно не ценить того, кто так решительно принимает твою сторону? Эзра – ее фанат номер один, неутомимый заступник. Но есть беда: верил он в Либби так искренне и пылко, что это порой начинало бесить. Казалось, он не видит, как ей приходится вкалывать. Он топил ее в своей вере, даже когда просто хотел немного приободрить.

Подобная уверенность, убежденность – это дар. И во времена вроде нынешних Либби остро нуждалась в некой путеводной звезде, которая не дала бы сбиться с курса и прибавила сил.

– Роудс, – произнес Тристан, и Либби с удивлением заметила, что он задержался на пороге ее комнаты. – Спасибо за книгу.

Либби моргнула, кивнув.

– Надеюсь, поможет, – сказала она.

Тристан, пожав плечами, закрыл за собой дверь, а Либби рухнула на кровать и тяжело вздохнула.

Каллум

Больше Париса ему не верила. Она излучала подозрительность и боязливость, щупальца которых намертво свивались в воздухе между ними. Учитывая его и ее таланты, она должна была знать, что он в курсе ее чувств; видеть, как неверие превращает их совместный потенциал в однобокий огрызок. Но она не трудилась скрывать опасений и восстанавливать союз явно не намеревалась, а если так, то, выходит, провела черту.

Это было очень плохо и не только по очевидным причинам; просто выходило, что Каллум ошибся. Он-то принял Парису за женщину, которая восхищается, когда мужчина берет все в свои руки, а не сваливает работу на нее.

Очевидно, все не так.

В том, что касалось союзников, Либби, конечно же, сразу отпадала, как и Нико. Рэйна напоминала остров, и потому Каллум считал ее бесполезной, но ему нужно было с кем-то подружиться. Нет, не за тем, чтобы не выбыть. Когда дело дойдет до элиминации, если он вообще решит остаться, то сможет всех склонить на свою сторону.

Это был вопрос развлечения, а раз уж книги и исследования Каллума не привлекали, он решил поискать стимул в ком-нибудь живом.

К счастью, один кандидат еще оставался.

– Ты какой-то сам не свой, – сказал он Тристану во время одной лекции, подавшись к нему и как бы секретничая у всех на виду под куполом раскрашенной комнаты. – Тебя что-то тревожит?

Взгляд Тристана скользнул на него, а потом снова вернулся к Либби и Нико. Эти двое сдвинули в сторону стол и диван, устроив в центре комнаты очередной космологический эксперимент.

– Ты что, не видишь?

– Вижу.

– И тебя это не тревожит?

Каллум слегка улыбнулся.

– Думаю, мне черная дыра посреди гостиной без пользы, – сказал он.

Каллум вполне себе представлял, что Либби с Нико (а возможно, и с Рэйной) вытворяют нечто относительно монументальное. Это был лишь последний из целой серии экспериментов, первый же привел к созданию пространственного моста, по которому Нико тырил из кухни закуски. Теоретически Каллум мог понять, почему магическое моделирование ранее необъяснимого феномена – предмет интеллектуально значимый, а значит, в интересах Общества. Он признавал это достойным места в архивах. Академическую ценность никто сомнениям не подвергал.

Просто все это казалось прагматику Каллуму ужасно непрактичным.

– Тупость большинства людей обесценивает такую информацию, – объяснил он Тристану. – Чего ради понимать вселенную, если большая часть того, из чего она сотворена, находится за пределами человеческого осознания?

– Так ведь они только что доказали основной элемент квантовой теории. – Тристан нахмурился, не в силах оторваться от того, чем занимались Нико и Либби. – Эти два вчерашних школьника в свои двадцать с небольшим создали то, что люди силились понять всю свою историю.

По мнению Каллума, он больно сильно восторгался. И неудивительно. В этом доме царила сущая страна фантазий, но кое-кому требовалось вернуться к реальности.

– Эти двое вчерашних школьников в свои двадцать с небольшим на практике проверили теорию, составляющую всю современную историю человечества, – поправил Тристана Каллум, пытаясь привнести капельку разумности в происходящее. – Хотя, повторюсь, не вижу никакого практического смысла в том, чтобы швырять нечто в черную дыру и наблюдать, как оно выскакивает назад.

Наконец Тристан сумел оторваться от созерцания того, как Нико с Либби жонглируют молекулярными структурами, и резко посмотрел на Каллума.

– Ты ведь несерьезно?

– Боюсь, что очень даже, – ответил Каллум. – Как по мне, это хитрый салонный фокус.

– Салонный фокус, – в недоумении повторил за ним Тристан. – Что тогда можешь ты?