Шестнадцать способов защиты при осаде

Я услышал, как рядом со мной Нико выругался. Лисимах смотрел так, словно только что увидел Воскрешение, самое удивительное, что он только мог представить в своих искренних мечтах, кровожадный дикарь. Что до меня… Не думаю, что вы могли бы понять. Я часто работаю с массивными грузами — пребывающими либо в движении, либо в подвешенном состоянии. В мою бытность капитаном меня назначили ответственным за безопасность. Это была моя работа, моя ответственность — следить, чтобы привязи не ослабли, чтобы никого не придавило, не убило, не искалечило. По большей части я справлялся с обязанностями хорошо, но случались проколы — все по моей вине, я не отрицаю, по моей ужасно глупой вине. Я видел людей, раздавленных до состояния фруктовой пульпы. Видел острые концы костей, распарывающие кожу и мышцы. Видел и обезглавленных лопнувшей цепью, и убитых ударом плохо закрепленного троса, видел, как моим подручным тяжелые бревна ломали хребты точно былинки — и те после этого еще жили какое-то время, хотя на их перекрученные тела было просто страшно смотреть. Я был в ответе за соблюдение техники безопасности — нельзя обвинить дерево, камень или веревку. Мне говорили, что я ничего не мог поделать, что у каждого своя голова на плечах, — и даже когда я сам себя доводил до веры в эти слова, в конечном счете это не имело никакого значения. Такому никто никогда не должен позволять случаться. И уж точно не делать такое намеренно…

— Флаг! — кричал Нико. — Зеленый флаг, твою мать!

Я совсем забыл об этом. Он выхватил его у меня из рук и помахал над головой. Дурацкий зеленый флаг. Все мои мысли занимало осознание содеянного. А каменные шары все сыпались и сыпались. Вся равнина впереди пришла в движение — одни люди бежали как сумасшедшие, другие пытались бежать, очень многие не двигались вообще. И я не мог вспомнить сигнал для прекращения огня (потому что его как такового не было — мы ведь так не планировали прекращать) и не мог остановить этот ужасный несчастный случай, который случаем вовсе не был. Но Нико взялся размахивать зеленым флагом — и поначалу я не уловил смысла в его действиях, а потом вспомнил. Вторая фаза.

Из маленькой круглой ясеневой рощицы вырвались колесницы. В каждой, крайне тщательно спроектированной под специфические нужды, находилось по два бойца — один правил, другой вез с собой пятнадцать дорожных багров, заткнутый скрученным отрезом ткани глиняный кувшин, полный масла для заправки ламп, и светильник.

Дорожный багор — это длинный (примерно четыре фута) стальной прут с крюком на конце, диаметром в полдюйма. Вы наверняка видели такие штуки, просто не знали, как они называются. В основном мои ребята используют их для межевания, но вообще-то они довольно универсальные и пригождаются даже для традиционной забавы подвыпивших инженеров — бросания багров: кто угодил точно в межу, тому наливают за счет проигравших до конца попойки. Дальше чем на пятнадцать ярдов эту штуку никак не бросить, ибо она тяжелая, но, если бросить ее с хорошей точностью — она без особого труда прошьет насквозь лист стали толщиной в полтора миллиметра. Или доспех.

Я знал, что ошибок не избежать — компактные фаэтоны, сработанные для атаки, оказались слишком уж легкими и хрупкими. На моих глазах три экипажа перевернулись, не доехав до вражеских палаток. Но остальным удалось-таки удержаться. Как только они заехали в лагерь, люди стали высыпать из-под пологов — и были сметены баграми с пути.

Палаточный барьер был успешно преодолен — еще две осадные колесницы, потеряв управление, сошли с пути и разбились в щепки, — и атакующие наконец достигли осадной башни. Замелькали тут и там вспышки желтого света, горшки взлетели в воздух, чтобы разбиться о каркас укутанной шкурами постройки. Уцелевшие фаэтоны развернулись и помчали назад к роще.

Какое-то время я был практически уверен, что пламя на осадной башне погасло или не смогло разгореться толком; но вот — словно бы огромный оранжевый бутон расцвел в ночи, и к небу повалил густой сизый дым. Неужто?.. Неужели удалось?

— Пойдемте, — позвал меня Нико. — Не стоит нам здесь задерживаться.

Я побежал за ним вниз по склону, чувствуя себя глупо — как в тот раз, когда балка сорвалась с веревки, развернулась и заехала мне прямо в лоб. Сработало или нет? Я пока не знал. Понятия не имею, как должна выглядеть военная победа.

На полпути Нико сказал мне:

— Вы ведь понимаете, что вы сделали, не так ли?

Последнее, что мне нужно было услышать.

— Просвети меня.

— Как минимум революционизировали тактику пехотного боя на поколение вперед, — выдал этот идиот. — Теперь в битвах будет править полевая артиллерия. Тяжелая пехота ближнего боя и сформированные фаланги только что одним махом устарели. Абсолютно гениально. Это, вероятно, наиболее весомый прорыв в тактическом плане за последние…

— Нико, — оборвал я его, — заткнись на хрен.

15