Шестой остров

Вознаграждения сии брали из общей добычи — денег, слитков золота и серебра, а также из выручки от награбленных товаров: кож, мешков с сахаром, красильного дерева, кошенили или табака; и немало бы удивилась ваша милость, глядя на этих преступников, как живут они в величайшем порядке и взаимном уважении, а при дележе добычи ведут себя как самые что ни на есть достойные граждане. Ничего друг от друга не утаивают, ничего не похищают из общего капитала и всегда торжественно клянутся ни в чем не лукавить, а ежели захватят кого из своих на месте преступления, то судят немедля и тут же карают, неукоснительно соблюдая все пункты своего устава, кодекса Братьев морских, он же есть высший закон для всех пиратов в сих морях; и хотя нередко им перепадает добыча весьма жирная, жизнь их полна опасностей и тяжких трудов, каковые они сносят без единой жалобы, ибо стойкость у пиратов весьма ценится.

Не стану я здесь перечислять все преступления, кои совершил, служа на урке Яна Гоеса. За четыре месяца мы ограбили три небольших испанских судна и несколько прибрежных селений на Ямайке и на Пуэрто-Рико. Тогда-то я заполучил рану, шрам от которой у меня над глазом. Когда же продали добычу, состоявшую в основном из сахара и кож, и поделили деньги, мне досталось около трех тысяч флоринов, что, как известно вашей милости, соответствует примерно тысяче двумстам дукатов, а после двух месяцев, прожитых на острове Сан-Кристобаль, который англичане и французы называют Сан-Киттс, мой капитал превысил пять тысяч. Имея пятнадцать тысяч дукатов, я мог бы приобрести судно и уже рассчитывал, что меньше чем за год легко наберу эту сумму игрою в карты, и, хотя пребывание на суше сулило изрядные прибыли и выгоды, мне крепко полюбилось беспокойное житье на бороздящих эти моря пи-

ратских кораблях, и я ничуть не сомневался, что сумею повести корабль под собственным флагом; сколько ни натерпелся я в жизни, но духом не оробел и, пожалуй, не удовольствовался бы меньшим, чем званием главаря пиратов, притом знаменитого; однако, ежели я хотел набрать в команду парней храбрых и опытных, надо было, чтобы моя властность и отвага были всеми замечены, иначе лучшие моряки со мною не стали бы связываться, а только такие и были мне нужны. Итак, я решил постепенно приобретать себе славу, находясь при каком-нибудь храбром пирате, ввязываясь в ссоры и опасные стычки, дабы, успешно выйдя из них, снискать известность и громкое имя, всеобщие похвалы и восхищение; о, если бы небу было угодно, чтобы это мое химерическое намерение никогда не исполнилось, ибо оно ввергло меня в такие несчастья, что все прошлые можно назвать цветочками рядом с сими горькими ягодками.

Жребий, выброшенный моею злобною фортуной, привел меня в январе месяце одна тысяча шестьсот двадцать седьмого года в команду англичанина Бена Тернера, который плавал в сих водах всего один год, но о котором уже шла молва как о самом дерзком пирате во всех Индиях. Говорили, что он на фрегате с командой всего лишь в тридцать человек ночью тайно ворвался в самую середину испанской эскадры. Дескать, стало ему известно, что на флагманском корабле находится оидор из аудиенсии ¹ в Санто-Доминго, отбывавший с Эспаньолы. И вот Тернер с двадцатью парнями незаметно проник на флагманский корабль, а это был галеон с семьюдесятью четырьмя бронзовыми пушками, с командой в двадцать человек и воинским отрядом в двести семьдесят солдат; захватив врасплох адмирала и взяв в плен оидора, Тернер потребовал громадный выкуп и трех заложников, чтобы удалиться, не опасаясь нападения, и, действительно, никто его не задержал, что весьма умножило его славу. На Тортуге я узнал, что Тернер был не только храбр, но и до крайности жесток, чему я не удивился,— сие не редкость среди тех, кто хоть как-то причастен к пиратству, и вашей милости, я уверен, известно, что люди, избравшие подобное заня-

Оидор (аудитор) — облеченный судейской властью чиновник, служивший в аудиенсии, органе политической власти в американских колониях Испании.