Шезлонг

– Но почему я не могу надеть джинсы? – возмущалась я, прикидывая, каково это будет – ходить по улицам в таком платье и босоножках на платформе. Платье было красивым, даже восхитительным, но с каждым подаренным мне платьем я словно отдавала частичку своего личного пространства. Его и так почти не осталась.

– Потому что я хочу, чтобы ты носила платья, – сказал Андре, и на этом разговор был окончен. Не так уж хорошо я умею подчиняться, если всю дорогу до ресторана я сидела и дулась на Андре. Он был серьезным и занятым: звонил кому-то, отдавал распоряжения, узнавал о состоянии пациентов. Параллельная жизнь моего персонального варвара, такая цивильная, наполненная заботами и трудами. Я смотрела в окно, когда мы подъезжали, и увидела то, что заставило меня вздрогнуть. Около ресторана стоял Юсуф.

– Смотри! – воскликнула я, но Андре был слишком увлечен своим разговором, он только кивнул мне, а я почувствовала, как всё моё возмущение и весь страх, непонимание и чувство бессилия возвращаются. Оставь всё плохое в прошлом… Первым я бы оставила там адвоката семьи Одри Шараф, но нет – вот он, пожалуйста, собственной персоной, стоит и ругается о чем-то с Марко. Юсуф размахивал руками, а Марко скрестил свои на груди и сжал зубы. Затем Марко сказал Юсуфу что-то, явно неприятное и резкое, развернулся и ушел в ресторан. Юсуф, хвала небесам, тоже ушел – вверх по улице, периодически оглядываясь, словно боясь или надеясь, что Марко вернется.

Когда мы подошли к Марко, он уже сидел за столиком и размешивал сахар в чашечке с кофе. Он был задумчив, зол и рассеян. Еще бы.

– Что ему было нужно? – спросила я, невольно хмурясь. Марко посмотрел на меня уставшими глазами. Он молчал, словно это было чудовищной сложностью – подобрать слова. Затем он тихо заговорил.

– Он хотел, чтобы я пришел на ее похороны.

– Что? – ахнула я. – После всей этой лжи?

– Вы представляете? – тихо кивнул Марко.

– Нет, это просто что-то.

– Он пытался давить на меня, – удивленно усмехнулся Марко, но улыбка его возникла от изумления человеческой наглости. – Юсуф напомнил, что, видите ли, у нас с их семьей бизнес, дела. Да плевать мне на их дела…

– Марко, Марко! Тише, не надо. Он просто дурак, этот их адвокат, раз решил давить на тебя.

– Конечно, дурак, – кинул Марко, приходя в себя. – Это-то и странно – как можно быть таким беспечным? Семья Шараф еще ответит за всё, что причинили нам.

– Но ведь это не они виноваты, – возразила я и тут же ощутила яростный взгляд Андре. – А что? Я только говорю, что не стоит карать их за то, чего они не делали. В конце концов, для родителей Одри всё это тоже было шоком.

– Шоком? – переспросил Марко с изрядной долей сарказма в голосе. – Я бы так не сказал. Они знали, что она была ментально нестабильной, что пила таблетки. Знали и то, что когда-то она была помешана на молодом аристократе, работающим врачом.

– Этого не может быть! – Я прикрыла рот рукой. Если родители Одри знали об этом, тогда Марко совершенно прав. Они не заслуживают жалости или снисхождения. А визит их семейного адвоката просто возмутителен. Я хотела добавить что-то еще, но к нам подошел официант. Я и забыла, что мы приехали, чтобы позавтракать в беспечных и приятных разговорах о нашем полете.

– Что будете заказывать? – спросил красивый, как манекенщик, официант.

– Дайте нам что-нибудь… на ваш выбор, – попросил Андре, явно желая поскорее избавиться от официанта. Значит, сегодня у нас с ним такая игра? Я буду подчиняться ему во всем? Даже собственный завтрак не смогу выбрать? Что ж, хорошо. Я не стала возражать, но, когда принесли заказ, я поковырялась вилочкой в белоснежной горке мягкого сыра и даже не притронулась к булочке с яйцом, поверх которого лежал и плавился маленький кусочек сливочного масла.

– Невкусно? – огорчился Марко, и я почувствовала укол совести. В конце концов, он-то почему должен страдать от наших игр? Андре посмотрел на меня в упор, а затем отбросил салфетку и холодно спросил:

– Дорогая, может, ты хочешь чего-то другого? Я выбрал за тебя, прости!

– Все отлично, ты угадал, дорогой, – ответила я так же холодно. – В этот раз угадал.

– Приятного аппетита, – сказал Андре угрожающим тоном. Я попробовала сыр. В самом деле, такие рестораны берут деньги не за то, как выглядит их блюдо, а за то, какое оно на вкус. Выглядело все безупречно, не придерешься, но и вкус этого остропряного молодого козьего сыра был таким, что хотелось простонать от удовольствия и закрыть глаза, наслаждаясь моментом. Я с огромным трудом подавила в себе это желание. Такого Андре от меня не добьется.

– Значит, вы улетаете? Когда? – спросил Марко, отпивая свой кофе. – В принципе, я могу вас хоть сегодня отправить. Как там Вольдемар? Ты не звонил ему?

– Вольдемар? – Я посмотрела на Андре.

– Владимир Рубин, мой отец, птица. Ты, кажется, еще не представлена ему. Он встретит нас в аэропорту.

– Ох ты! – Я не нашла слов. Я так долго адаптировалась к тому, что у Андре такая невероятно красивая, сложная, именитая мать, что совершенно забыла о его отце из России.