Широкая кость

– Может быть, сейчас?

– Макс! Сейчас нельзя! «Планета» в хаосе, Алисия брызжет гормонами, слишком много народу, и потом, там же нужен лед…

– Ты права.

Мы ставим тачку у входа, и Макс начинает вытаскивать пакеты со льдом и закидывать их в «Планету Кофе». Сильные руки кидают ледяную крошку, скользкую и индевеющую. Уже подтаявшую. Все это время Алисия скулит, как недовольная кошка, которую весь день не кормили:

– Чуваки, ну почему так долго?

Я начинаю объяснять, что за льдом пришлось идти в турецкую лавочку, между тем как Марсель, словно робот, сгружает пакеты и ставит перед Алисией.

Макс плюхает на землю последний пакет и наконец поднимает голову – взъерошенный, пальцы покраснели от стеклянистого льда. Лица посетителей, изголодавшихся по кофеину, поворачиваются к нему, будто хотят взглядами транспортировать его к кофемашине путем какого-то безумного телекинеза. Он спокойно упирает руки в бока.

– Давай быстрей, Макси. Топ-топ. – Алисия хлопает в ладоши, но Макс вместо этого издает кудахчущий звук, плутовски закусывает губу, хихикает и поддает мне тачкой под коленки, так что я теряю равновесие и плюхаюсь задницей прямо в тачку, как в кресло. Макс ставит тачку на колесо и везет меня прочь из кофейни.

Я визжу.

– Макс! – кричит Алисия. – Ну-ка, инопланетяне, кончайте дурить. А то будете с громким стуком катапультированы на Землю и станете землянами. Я говорю серьезно! Давайте быстрей, раз-раз-раз! – И это заклинание не действует. Макс идет дальше, везет тачку, а в ней меня. Бегом, бегом, бегом, мимо обычных, едва успевающих увернуться людей, мимо собак, автобусов, колясок, подальше от злобного фырканья Алисии. Прочь, прочь, прочь…

Он катит меня мимо травы, цветов, фонтана, любителей пикников, шмелей, птичек и детского бассейна. Я раскидываю руки и растопыриваю пальцы. Закрываю глаза. Смеясь, мы скользим и скользим, дышим свободой. Наконец он опрокидывает тачку, мы падаем на мягкую траву и смеемся – мы слишком запыхались, чтобы даже думать о поцелуях. Мы сплетаем пальцы. Хихикаем. Единственное колесо тачки продолжает крутиться. Макс поворачивается, смотрит на меня – вампирские зубы, ямочки на щеках – и говорит:

– Давно уже об этом мечтаю… Я бы хотел, чтобы ты была моей подружкой. Не хочешь подумать о том, чтобы стать моей девчонкой?

Я даже не сразу въезжаю в то, что он сказал.

– Уже подумала. Сто процентов.

Пирог

Дав бросает собакам очистки лука-порея. Мама готовит фирменный вкуснейший пирог с пореем и сыром; мы съедим его позже, чуть теплым, с салатом.

В доме пахнет обнимашками.

– Опять в спортзал? – спрашивает мама, глядя, как я собираю волосы в пучок на макушке.

– Ага.

– Ты уверена, что не злоупотребляешь?

– Абсолютно.

– На этой неделе ты ходишь каждый день.

– Да, но я чередую занятия. Каждый день занимаюсь чем-то другим. Иногда я просто делаю растяжку.

– У нас в театре одна дама была записана в три спортзала – она хотела заниматься почаще, но так, чтобы персонал о ней не сплетничал, и ходила три раза в день.

– Ну я не такая.

– Ладно, просто будь осторожна. Я ведь знаю, ты увлекающаяся натура.

Это она намекает на случай, когда я чрезмерно увлекалась порошковым черносмородиновым напитком, который покупала в автомате в библиотеке в восьмилетнем возрасте. Избыток сахара вызывал у меня учащенное сердцебиение.

Мне нравится, как бьется сердце в спортзале. Нравится, как пот стекает по лбу. Теперь я спокойно прохожу мимо стойки регистрации, машу своей членской карточкой, и никто не обращает на меня внимания, равно как и я на них. Это нормально.

Переодеваясь, я чувствую, что счастлива. Я очень рада, что решила заняться фитнесом именно сейчас, а не позже. Ведь чем дольше живешь, тем труднее что-либо изменить. Посмотрите хотя бы на моего отца. И если уж я решила, что буду есть все, что хочу, нужен какой-то противовес; собственно, я и хожу на эти занятия ради того, чтобы получать удовольствие от еды.

Во время тренировок я думаю о еде. Думаю, когда стою перед зеркалом, поднимая гантели, когда толкаю лечебный мяч, когда приседаю и качаю пресс. Я представляю, что я гриб в кипящем соусе. Или горячий кусок кебаба, снимаемый с ножа. Сегодня я буду думать о мамином пироге. Я люблю выпечку. Плотную, влажную, хорошо пропитанную… слоеную, дрожжевую. Люблю всякие пироги. Жаль, что у нас нет кафе, где подают пироги, как в Америке. Вишневый пирог и ледяной чай, и красные блестящие губы, и красные ногти.

Мне нравится чувствовать свои ноги. Нравится прыгать. Нравится ходить. Нравится подгонять себя и проверять, способна ли я на большее. Иногда нравится ворчать и рычать, в то время как мои мышцы растягиваются под кожей. Хотя я их не вижу, но чувствую, как они растут, надуваются, сжимаются и разжимаются. И после каждого трудного момента усталости приходит новообретенная волна силы.