Шицзин

Кричит журавль меж девяти болот,
Но слышен крик его среди полей,
И рыба, что скрывалась в бездне вод,
Теперь видна средь желтых отмелей.
Как радостен для взора сада свод —
Катальпа в нем посажена, растет,
Но мертвый лист под ней у наших ног.
А из камней высокой той горы
Возможно также сделать оселок!

Кричит журавль меж девяти болот,
Но крик его несется к небесам,
И рыба, что видна по отмелям,
Скрывается порою в бездне вод.
Как радостен для взора сада свод,
Катальпа в нем посажена растет,
Но там под ней лишь жалкий тут стоит,
И камнями высокой той горы
Возможно также обточить нефрит!

IV

ЖАЛОБА ВОИНОВ, СЛИШКОМ ДОЛГО ЗАДЕРЖАННЫХ НА СЛУЖБЕ ЦАРЮ (II, IV, 1)

О ратей отец[252]!
Мы — когти и зубы царям!
Зачем ты ввергаешь нас в горькую скорбь?
Нет дома, нет крова нам.

О ратей отец!
Мы когти царя на войне!
Зачем ты ввергаешь нас в горькую скорбь?
Нет ныне приюта мне.

О ратей отец!
Не счесть тебя умным никак!
Зачем ты ввергаешь нас в горькую скорбь —
И сир материнский очаг[253]?

БЕЛЫЙ ЖЕРЕБЕНОК (II, IV, 2)

Светло-светло-белый жеребенок,
В огороде ешь росточки, милый.
Привяжу тебя, тебя стреножу,
Чтобы это утро вечным было,
А тому, о ком здесь речь веду я,
Отдыхать со мною не постыло.

Светло-светло-белый жеребенок,
Ешь бобы, не уходи далече;
Привяжу тебя, тебя стреножу,
Чтобы вечно длился этот вечер!
Значит тот, о ком здесь речь веду я,
Гость прекрасный, — он доволен встречей.

Светло-светло-белый жеребенок,
Прибегай к нам, убранный богато!
Ты же, князь мой, да пребудешь вечно
В радости и в счастье без утраты!
Да остерегись гулять беспечно,
Не упрямься, не беги куда-то!

Светло-светло-белый жеребенок —
Там теперь он, в той пустой долине,
Он пучком травы доволен ныне...
Ты же, как яшма, благородно-тонок,
Не скупись, ценя, как злато, слово!
Сердце так не отдаляй сурово!

НА ЧУЖБИНЕ (II, IV, 3)

Иволга, иволга, ты не садись
Там, где тутовника чаща видна;
Птичка, не клюй моего ты зерна.
Люди на этой чужой стороне
В дружбу не верят — угрюмость одна.
Ах, я уйду, я домой возвращусь —
Близкие там и родная страна!

Иволга, иволга, ты не садись,
Стаею вы не слетайтесь на тут,
Птички пусть сорго мое не клюют!
Люди на этой чужой стороне
Мне далеки и меня не поймут[254]...
Ах, я уйду, я домой возвращусь —
Старшие братья дадут мне приют.

Иволга, иволга, ты не садись
Вместе со стаей на этот дубок,
Просо клевать не стремись ты на ток[255].
Люди на этой чужой стороне
Плохи — я с ними ужиться не мог!
Ах, я уйду, я домой возвращусь —
Верно у дядей найду уголок[256].

ТАМ, ПО ДИКОЙ ПУСТЫНЕ (II, IV, 4)