Шизофрения. История психиатра, оказавшегося на грани безумия

В чашке кофе плясали блики полуденного солнца. Через окно ординаторской можно было видеть родителей мальчика. Они стояли у входа в больницу и о чем-то спорили. Женщина плакала, муж гладил ее по плечу и пытался успокоить, хотя у самого на глазах были слезы. В конце концов они побрели в сторону ворот. Уходят. Стало быть, еще повоюем.

Глава 2

Из-за такого жесткого характера коллектив поначалу принимал Светлану Геннадьевну скрепя сердце. Тяжело понять человека, которому чужды чувство юмора и дружелюбие. Нежелание тратить время попусту превращало ее речь в обезличенные, механические команды:

– Я буду назначать милнаципран[40]. Он у нас есть?

– Нет, это новый препарат, с ним еще не работали в нашем… – начала было объяснять сестра.

– Так получите его в аптеке. Сегодня.

Светлане Геннадьевне действительно нужен был этот препарат именно сегодня. В терапии одной из пациенток она перебрала все, что было можно. Длительность лечения непростительно затягивалась, требовалось что-то решить. А милнаципран вроде мощнее, переносится лучше – вдруг сработает…

Изменившись в лице, старшая сестра молча вышла из кабинета.

То же происходило и с младшим персоналом. Неумение Светланы Геннадьевны идти на уступки доводило окружающих до белого каления. Разумеется, в лицо ей никто не высказывал недовольства, но воздух был наэлектризован, и это чувствовалось.

На самом деле Светлане Геннадьевне не нужны были дружеские отношения на работе, результат – вот что заставляло ее сердце биться чаще. Но так было не всегда. Эмоциональная отстраненность служила всего лишь маской, которую пришлось выработать после одного случая.

…Тогда Светлана Геннадьевна только-только пришла в медицину. Опыт был скромным, поэтому любая внештатная ситуация могла вывести молодого врача из равновесия. Любой медик вам подтвердит: самое главное – иметь холодную голову. Как только подключаются эмоции, ты теряешь способность мыслить рационально. Это грозит пациенту некачественным лечением, а тебе – уголовным сроком. Опрометчивость в медицине недопустима.

Ту пациентку Светлана Геннадьевна запомнила на всю жизнь. Знакомство началось с эпилептического статуса[41]. Рано утром, после рапорта, Светлана Геннадьевна, как обычно, шла на обход. Но обычного в этом обходе оказалось мало. Войдя в отделение, она услышала пронзительный крик, рванула к его источнику – женщине, бившейся в судорогах на полу отделения. Врач упала на колени, пытаясь подхватить голову пациентки, чтобы та не размозжила ее о бетон. Тут же подбежали санитарки, помогая удерживать больную так, чтобы минимизировать травмы. Спустя какое-то время, которое показалось Светлане вечностью, приступ закончился, тело пациентки обмякло, и ее удалось переложить на кровать. Еще спустя минут десять, не приходя в сознание, женщина вновь забилась в судорогах.

Заведующий отделением назначил терапию. Диазепам, вальпроаты[42], чем еще можем помочь? Может, магнезия в нагрузку, хотя при лечении диазепамом ее эффект уже становится сомнительным. Нам бы реаниматолога…

Несколько часов Светлана Геннадьевна не отходила от пациентки. Приступы следовали один за другим, но наконец наступил момент просветления, и женщина пришла в себя.

– Светлана Геннадьевна, мне так больно… Я больше не могу… – прошептала она и уткнулась лицом в колени врачу. Больная закрыла глаза и прижалась, словно к родной матери. Этот жест заставил и без того обливающееся кровью сердце Светланы Геннадьевны сжаться.

– Ничего, мы обязательно что-нибудь придумаем… – Она не успела договорить, как пациентка вновь ушла в приступ. – Да сколько можно!

Злость и бессилие подступили комом к горлу, на глазах появились слезы. Светлана Геннадьевна прижала женщину к себе, стараясь не допустить травм.

Подошел заведующий и формально спросил:

– Что, опять?

– Опять… – Светлана, зажмурившись, вдруг заплакала. Прямо на глазах у пациентов, своего начальства, всего коллектива. Заплакала, не в силах больше терпеть.

– Света… – Заведующий опешил, впервые увидев ее такой… живой. Конечно, он знал, что она более мягкая, чем хочет казаться, но до того момента не видел ее в минуту слабости. – Пойдем. Пойдем со мной.

Заведующий отвел Светлану Геннадьевну в сестринскую. Раскладывавшая таблетки медсестра, увидев зареванное лицо врача, смутилась и поспешно покинула кабинет, будто показывая: поплачь немного, здесь тебя никто не увидит.

Заведующий, стараясь не смотреть в заплаканные глаза коллеги, по-отечески поинтересовался:

– Почему ты плачешь?

– Мне… Больно, что… Что я ничем не могу помочь… – Всхлипы заглушали слова. Она никак не могла смириться со своей беспомощностью. Не могла принять мысль, что не всегда в силах врача избавить человека от страданий здесь и сейчас, что иногда нужно просто молча делать свою работу и ждать.

– Давай взглянем на ситуацию здраво. Эту пациентку я знаю очень давно. Она всегда поступает с такими затяжными приступами и тяжело поддается лечению. Мы помогаем: пусть не сразу, но терапия делает свое дело.

– Она так мучается!