Шизофрения. История психиатра, оказавшегося на грани безумия

Буквально за несколько лет пациентка изменилась до неузнаваемости: теперь лежит здесь, абсолютно интактная[50], недоступная продуктивному контакту. Ее взгляд не выражает ничего, он совершенно пустой. Женщина очень сильно похудела, и навскидку весит килограммов 35. Руки и ноги приведены к телу и скованны, при попытке их разогнуть у пациентки на лице читается страдание.

«…настоящее ухудшение около трех месяцев назад: перестала спать ночами, начала застывать в неестественных позах, слышать “голоса” угрожающего характера. Отрывочно озвучивала бредовые идеи. За месяц до госпитализации отказалась от еды, матери поясняла: “Запрещают голоса”…»

Стало быть, дело в психопродукции[51]. Пациентка плохо переносит нейролептики, даже самый мягкий препарат вызывает у нее нейролептический синдром. Что ж, была не была.

– Давайте рисперидоном полечим в небольших дозах, по возможности нарастим. С циклодолом, – сказала Светлана Геннадьевна медсестре.

Им предстояло пройти очень долгий путь.

Состояние больной улучшалось незначительно. Складывалось впечатление, что дело здесь не только в психиатрии, но и в каких-то аутоиммунных процессах, неврологии… О том свидетельствовали и контрактуры конечностей, и абсолютная резистентность к терапии, и сам облик пациентки. На консультацию были приглашены терапевт и многочисленные неврологи, проведены всевозможные обследования, но диагноз выставить достоверно так и не удалось. Спустя практически четыре месяца различных комбинаций терапии пациентка была переведена в неврологию. Запись на титульном листе истории болезни осталась неизменной: «Шизофрения, параноидная форма. Параноидный синдром. Смешанный тип дефекта личности».

Глава 6

Солнце уже клонилось к горизонту, стало быть, пора домой. Рабочий день окончен, консультации проведены, истории болезней заполнены, выписки готовы. Можно выдохнуть.

Проходя по территории больницы, Светлана Геннадьевна не думала ни о чем, кроме переполнявшего ее чувства выполненного долга – самом прекрасном из того, чем может завершиться трудовая неделя. Не обращая внимания ни на цветущие клумбы, аккуратно высаженные пациентами больницы, ни на постриженный газон, ни на щебет птиц, она прошла к своей старенькой мазде на парковке.

Сев на прогретое солнцем кресло, повернула ключ зажигания. Домой.

Дорога петляла через лес, периодически пронзая небольшие частные сектора. Первое, что ей захотелось сделать дома, – упасть в объятия горячей воды. Но сначала Мокко. Мокко – это любимая кошка, беспородная, но своим изяществом дававшая фору самым титулованным представительницам семейства кошачьих.

– Мокко!

Кошка скользнула к хозяйке, запрыгнула на плечо и замурчала. Поздоровавшись, она спрыгнула на пол и села рядом.

Шум воды, набирающейся в ванну, наполнил комнату. Он обладал каким-то магическим расслабляющим эффектом, как и мурчание любимой Мокко. Идиллию нарушил телефонный звонок. Номер незнакомый.

– Я слушаю.

– Светлана Геннадьевна? Простите, что поздно, но мне очень надо вам что-то сказать.

– Здравствуйте. Не могла же я забыть о нашей консультации?

– Нет-нет, я не записывалась… Я нашла вас через интернет.

Подобные звонки для психиатра, принимающего пациентов помимо основной работы, вовсе не редкость. Иногда звонят с просьбой о записи, иногда с вопросом о консультации.

– Как я могу к вам обращаться?

– Ольга…

Отвечает после пауз. Голос монотонный, практически без интонаций, будто какая-то запись, а не живой человек.

– Ольга, что с вами произошло?

– Ничего… Тяжело сосредоточиться…

– Хорошо, давайте так: я задам вопросы, а вы ответите на них, как получится. Я постараюсь помочь, но смогу это сделать, только если вы будете говорить со мной.

– Хорошо… Хорошо…

Собеседница стереотипно повторяла за врачом слова.

– Ольга, с вами рядом кто-то есть?

– Да… Мой муж… Он три месяца назад попал в аварию и теперь парализован. Он не может двигаться. Но будто это не он… Его будто подменили…

– Что значит «подменили»? Кто это сделал?

– Ну вот был один, а теперь другой… Странный… Будто не он, хотя выглядит так же, как раньше…

– Так. А есть ли у вас ощущение, что все вокруг подменили? Будто вокруг разыгрывается какая-то сценка? Театральное представление?

– Откуда вы знаете?…

– Ольга, слышите ли вы в своей голове чьи-то чужие голоса?

Молчит. Плохой знак.

– Ольга, голоса запрещают вам говорить о них? Если скажете шепотом, они не услышат, – Светлана Геннадьевна тоже перешла на шепот.

– Да, – прозвучал еле слышный ответ.

– А что они говорят? Ругают вас?

– Да…

– Заставляют что-то сделать?

– Да…

– С собой или с мужем?

– Знаете, моя подруга сказала, что пора прекращать пить таблетки и обратиться к психотерапии. Не хочу пить таблетки. Не хочу пить таблетки, все нормальные и без них! – Голос женщины стал громким, но по-прежнему безэмоциональным.

– Нет, Оля… Я могу вас так называть? Вам нельзя прекращать пить таблетки. Они не для «нормальности». Они – чтобы голоса не мешали жить, правда? Вы ведь лечились в больнице из-за голосов?