Шизофрения: книга в помощь врачам, пациентам и членам их семей.

Спустя три месяца после того, как мою 25-летнюю доченьку поместили в государственную больницу, она наконец освободилась от демонов, которые всегда мучают её во время эпизодов психоза. Сейчас она готовится к выписке после третьей за три года принудительной госпитализации.

Она говорит, что рецидив помог ей понять, что бросать приём лекарств очень опасно. Как и любой другой родитель, чей ребёнок с тяжёлым психическим заболеванием движется к выздоровлению, я молюсь, чтобы это было правдой.

Её последний «срыв» научил меня, что нужно отбросить стыд. Мама учила меня не навязываться другим, не просить многого, не быть упрямой. Но теперь, если бы у меня спросили, стоит ли идти напролом, я ответила бы только одно: всегда. Когда моя дочь была слишком больна, чтобы поговорить со мной, я без всякого стыда просила к телефону старшего по должности дежурного специалиста каждый раз, когда звонила узнать о её самочувствии. Я знала, что старшая медсестра имеет исчерпывающую информацию о состоянии дочери и распорядится об изменениях в лечении, если что-то пойдёт не так.

Знать, какие услуги доступны по месту жительства? Безусловно. В течение нескольких дней после того, как дочь была госпитализирована, я изучила вопрос о жилье для людей, выписывающихся из больницы, а затем регулярно, без тени стыда звонила и писала электронные письма в лучшее из найденных мной заведений, чтобы отслеживать наличие свободных мест и завязать отношения с людьми, которые могли бы заботиться о ней.

Я обнаружила, что лишний стыд полезно отбросить и вне системы психиатрической помощи. Моя дочь провела Рождество, Новый год и День святого Валентина не просто в психиатрической больнице, а в изоляции. Даже если рядом добрый и терпеливый персонал, уверена, там очень одиноко. Поэтому я откровенно рассказала в социальных сетях, как она любит получать почту на праздники, и открытки, к её радости, потекли рекой. Когда родственники и друзья говорили, что никогда не звонили ей в больницу, потому что не знали, что сказать, я убеждала их: «Не обращайте внимания на ту её часть, которая вам незнакома, и просто поговорите с той, которую знаете. Она всё ещё там». Некоторые звонили. В самые тёмные часы, когда дочь была слишком измучена внутренними голосами, чтобы отвечать мне, я говорила: «Тогда я почитаю тебе». Наверное, я выглядела жалко, когда читала ей по телефону детские книжки, но это успокаивало нас обеих.

Когда я была ребёнком, мама учила меня не навязываться другим, не быть требовательной, не упрямиться. Если я поступала наоборот, она ругала меня, утверждая, что мне должно быть стыдно за моё поведение. Однако когда на карту оказалось поставлено благополучие моей дочери, я стала делать всё то, чего, по словам мамы, делать не следует. И мне не стыдно, потому что наглость и напористость приносят свои плоды.