Школа Бессмертного

– Ну да, – затруднённо кивнул Иван. – Ну и как она? Как там вообще, в Волхове?

Теперь уже Гвидон внимательно посмотрел на Ивана.

– Всё в порядке, насколько я могу судить. Почти по-старому. Все разъехались, Марья с Ликой одни…

– Погоди, как одни? – перебил Иван. – Как разъехались?

– Ну, Кошкина ещё осталась, кажется. Да каган мыкается. А так…

– А остальные? – с волнением спросил Иван. – Соловей? Бессмертный?

– Разъехались все, – князь недоумённо вскинул брови. – Всё время забываю, что ты ещё ничего не знаешь.

Иван растерянно молчал.

– Ну, в общем, – продолжал князь, – Бессмертный вернулся к себе, в Долины. Елену загнал в каганат, она там сейчас за брата правит. Соловей рванул отвоёвывать Буян. Кстати, отвоевал. И даже галеры вернул. Что очень любезно с его стороны. Ах да, Яна с Олегом и Костей сейчас тоже в Золотом городе.

– Что? – не поверил Иван. – Зачем?

– Ты многое пропустил, Волховский, – усмехнулся Гвидон. – Бессмертный теперь на нашей стороне. Он вытащил мальчика из Малахита и… В общем, мальчик решил задержаться, поучиться немного с Олегом и Яной.

– У Бессмертного?!

– А ты знаешь лучшего учителя?

Иван встал, заходил в волнении по комнате, пытаясь переварить обрушившиеся на него новости. Ведь он уезжал совсем из другого Волхова. Совсем не того, какой рисует сейчас Скаль-Грайский.

– А Лика? – спросил он, остановившись. – Как она?

– Нормально, – пожал плечами князь. – Насколько я знаю.

– Ты её видел?

– Давно, – он прищурился, вспоминая. – Последний раз, когда Костю забрали из Малахита и… И да, на следующий день мы все разъехались, и с тех пор я в Волхове не был.

– Ты же говорил, что Марья была на прощании.

– Ну да, она. Дети тоже прибыли из Золотого города. Лики не было. Да и зачем ей…

– Да, зачем, – пробормотал Иван, снова трогаясь с места.

Он ходил, не в силах остановиться. То, что рассказывал Скаль-Грайский, меняло картину… ну не кардинально, конечно, но весьма существенно. И нужно было решить, что делать дальше. Потому что, если это всё правда, сейчас у него оставался только один повод злиться на Марью. Правда, самый главный.

Князь с беспокойством следил за Иваном.

– Волховский, ты чего? Ты как сам-то? Как дела с женитьбой? Согласились Барлооги?

Иван нетерпеливо мотнул головой, словно отгоняя муху. Механически, продолжая ходить, расстегнул пару пуговиц на светло-коричневом колете.

– Слушай, – он опять встал перед князем, – а о том, что ты сюда отправляешься, Марья ведь знала? Она с тобой ничего для меня не передавала?

– Так ведь у вас же своя связь должна быть, – удивился князь. – Если я ничего не путаю. Кажется, Марья про Окоём говорила.

– Да, – Иван махнул с досадой. – Утопил в Горе-море. Сами еле спаслись.

– Серьёзно?! – поразился Гвидон. – Ну, Иван, ну ты, конечно…

– Сам знаю, – процедил Иван.

– Так, и что теперь? Тебе надо с Марьей связаться? – догадался Гвидон.

– Нет. – Иван споткнулся, покачал головой. – Нет, не надо. Я просто…

– Что?

– Ничего. – Иван вернулся за стол, взял новую бутылку. – Давай о чём-нибудь другом. Что ты там про ребят говорил? У Бессмертного учатся? Как вы вообще решились отпустить их к нему?

Остаток вечера князь рассказывал, как дети оказались в Золотом городе и чем занимаются там. Иван слушал вполуха, рассеянно кивая. Ему нужно было подумать, а под необременительную болтовню о детях это получалось лучше всего.

Князь получит от Барлоогов подтверждение наследования и скоро вернётся, в этом нет сомнений. Да, он принесёт оммаж, да, будет считаться вассалом империи, но весьма и весьма условным. Необременительная цена за реальную власть над всей Боргеей.

А он? Что ему теперь делать? Продолжать ненавидеть Марью? Продолжать готовить её свержение? Или попробовать ещё раз объясниться?

Ничего не перевернулось в Волхове, ничего не сломалось, как говорит Скаль-Грайский. Бессмертный покинул город. Соловей не женился на Марье и вообще куда-то пропал. Войны не случилось, даже Хранители, судя по всему, сдались и признали статус-кво. Какие у него могут быть претензии к Марье? Вот разве что Лика…

Он долго не мог заснуть в эту ночь. Князь словно привёз воспоминания о доме, о родине. Нахлынула непривычная тоска, какой он не испытывал ещё ни разу, ни в одном из своих многочисленных походов и поездок. В Долинах Бессмертного, на Глубоких озёрах Семиградья, в степях Восточной Боргеи и Лукоморье – куда бы ни забрасывала его судьба, он нигде ещё не чувствовал себя таким чужим, как здесь.

Здесь всё было чужим. Язык, пища, дома, одежда, манеры, запахи. Он до сих пор не привык к местным ароматам, к накрашенным губам, к платьям с вырезами и декольте. Даже эта вот милая девушка, на своё несчастье влюбившаяся в него, принцесса София, даже она казалась ему более чужой и далёкой, чем та же Кошкина. Хотя Кошкина вообще из другого мира, а вот поди ж ты. С ней ему, кажется, проще и понятнее общаться, чем со своей предполагаемой невестой.