Школа хороших матерей

Куклы Линды и Бет уже в комнате оборудования. Вместе с куклой Мерил.

Фрида не говорит «до свидания». Она целует Эммануэль на прощание и говорит:

— Я тебя люблю. Мне будет не хватать тебя, детка.

Миз Руссо забирает Эммануэль. У дверей комнаты оборудования Эммануэль машет и кричит:

— Я тебя люблю, мамочка. Береги себя! Береги себя!

18

Кабинет социального работника выкрашен в голубой, в цвет дроздовых яичек — когда-то это был любимый цвет Фриды. К стенам прикреплены новые картинки: деревья, состоящие из рук, монстры и примитивно изображенные человечки, фотография размером с хороший постер — маленькая одинокая светловолосая девочка, по ее щеке катится слеза.

Слеза оскорбляет Фриду, как оскорбляет ее и маргаритка в руке девочки, как и тот факт, что это черно-белая стоковая фотография. Тот, кто сделал эту фотографию, вовсе не имел в виду ее использование в этом кабинете. Температура у Фриды поднимается. Она быстро моргает. Сердце у нее колотится громко и быстро. Она ни разу не бывала здесь утром. Пока длится ожидание, она отвечает на вопросы о переезде, признает, что живет на чемоданах. Она взяла кое-какую одежду из хранилища, разморозила банковские счета, вернула свою машину, привыкает к ней понемногу, ей повезло — она может остановиться у своего друга Уилла. Она еще не начала искать работу, не подыскивала жилья — у нее не было времени, она готовилась к суду. Сначала она должна пережить сегодняшние события. Она не знает, что будет завтра.

Сегодня первый вторник декабря, пятнадцать месяцев как у нее забрали Гарриет, четырнадцать месяцев назад она в последний раз держала дочку на руках, четыре месяца назад в последний раз разговаривала с ней по телефону. Сейчас должна состояться прощальная встреча. Вчера судья лишила ее родительских прав.

В базу данных ее не внесли — это не обязательно, если у нее нет ребенка. Судья обещала, что у них будет тридцать минут сегодня утром. Фрида проверяет телефон. Гаст не прислал ей никаких сообщений. Сейчас 10:07. Она никак не думала, что он может опоздать. Она спрашивает, не может ли его опоздание быть истолковано против нее. Двадцать три минуты недостаточно. Двадцать две недостаточно.

— Не волнуйтесь, — говорит миз Торрес.

Они могут перебрать пять-десять минут. Она улыбается, кажется, она смягчилась, смотрит на Фриду с сочувствием. Миз Торрес говорит, что понимает, какой сегодня важный день. Они пока могут заняться бумажной работой. Она передает Фриде планшет. Подписывая этот бланк, Фрида дает штату разрешение сообщить Гарриет о ней, ее матери, когда девочке исполнится восемнадцать.

Решение судьи окончательное. Подавать апелляцию родители не могут. Фрида спрашивает, может ли она отыскать Гарриет, или же она должна ждать, что Гарриет отыщет ее.

— Она должна будет отыскать вас, — говорит социальная работница. — Вы можете не сомневаться, миз Лью, большинство детей хочет отыскать своих биологических матерей.

Фрида кивает. Она надеется, что следующий родитель, который сядет на это место, придет в ярость. Кто-нибудь швырнет этого социального работника головой об стену, задушит, выбросит в окно. Число жертв у сторон должно быть одинаковым. Число мертвых женщин в розовых халатах, инструкторов, психологов, социальных работников и судей семейного суда должно сравняться с числом умерших матерей в следующем цикле, в следующей школе.

Она называет свои постоянные контактные данные — адреса и номера телефонов родителей, добавляет номер своего сотового и адрес электронной почты. Ставит подпись. Когда Гарриет исполнится восемнадцать, Фриде будет пятьдесят шесть. Она не знает, где будет жить. Она чувствует, что как-то это неправильно — быть живой, сидеть здесь в хорошей одежде, с макияжем. Волосы она покрасила, они снова черные и подстриженные — каре с челкой, такой стиль предложила Рени. Ногти накрашены. Зубы отбелены. На ней то же шерстяное платье-джемпер с юбкой в обтяжку, что было во время ее первого посещения Гарриет под надзором. Одежда теперь висит на ней мешком. Вид у нее консервативный и аккуратный, она уже не та мать, что прежде, не та мать, которой стала, а мать из книжки с картинками, пустая и взаимозаменяемая.

Слушание ее дела продолжалось два часа. Судья предварительно просмотрела информацию по занятиям в классе, по экзаменам, съемки воскресных телефонных разговоров, проанализировала данные мозговых сканов, данные по Эммануэль, прочла рекомендации миз Каури и миз Руссо, психолога Фриды миз Томпсон.

— Я столько узнала про вас, миз Лью. Вы сложная женщина, — сказала судья.

Особенность программы состояла в том, что в ней оценка давалась глазами ребенка. Хотя словарь Эммануэль был недостаточно богат, чтобы описать материнские навыки Фриды, хотя инструкторы не могли вести за Фридой круглосуточное наблюдение, остальные данные и технология предоставили суду достаточно информации, чтобы получить полное представление о способностях Фриды. О ее характере.

— Мы имеем возможность экстраполировать, — сказала судья.