Школа хороших матерей

— Моей детке здесь бы понравилось, — задумчиво говорит женщина.

Столовая может вместить тысячу человек. При таком размере матери могут рассеяться по помещению. Кто-то садится за стол в одиночестве. Другие — группами по четыре-пять человек. Женщины в розовых халатах идут по проходам, смотрят, делают записи в своих девайсах.

Тут высокий потолок, витражные окна, на стенах пятна в тех местах, где, вероятно, прежде висели портреты президентов колледжа. Столешницы исцарапаны — на них имена, цифры, крестики. Поверхность липкая. Фрида старается не упираться в стол локтями. Ее одолевают посторонние мысли. Она чувствует себя глупой из-за того, что зацикливается на грязи, общей душевой или отсутствии своего крема для лица.

Матери разговаривают вполголоса. Разговор то набирает силу, то смолкает, словно они пытаются говорить на иностранном языке. Возникают долгие паузы, неуверенность, отступления. Они замолкают, устремляют взгляды куда-то вдаль. Их глаза увлажняются, тоска этих женщин настолько велика, что его мощи хватит для освещения небольшого города.

Матери за столом Фриды по очереди представляются. Кто-то из них из Северной Филли, кто-то из Западной, кто-то из Брюеритауна, кто-то из Нозерн Либертиз, кто-то из Грейс-Ферри. Элис родилась на Тринидаде. Ее пятилетняя дочка Кларисса пошла в садик без всех требуемых прививок. У другой женщины положительный тест на марихуану. Еще одна оставила двухлетнего сына одного играть на заднем дворе. У матери с фиолетовыми прядями отобрали троих детей, потому что ее квартира была недостаточно безопасна для них. Ее лишили права опеки над годовалыми близнецами и пятилетней дочкой. У женщины по имени Мелисса шестилетний сын Рамон, он вышел из квартиры, пока она спала, и гулял пятнадцать минут, его нашли на автобусной остановке. Они все так молодо выглядят. У матери по имени Кэролин, судя по виду ровесницы Фриды, забрали трехлетнюю дочь после того, как она выложила в «Фейсбук» видео ее истерики.

— Я домохозяйка, — говорит Кэролин. — Конечно, я пощу все подряд про ребенка. Это моя единственная связь с внешним миром. Так одна из мамаш, из дочкиного садика, увидела мой пост и настучала. Они просмотрели все, что я постила про дочку. Сказали, что я слишком много на нее жаловалась в «Твиттере».

Фрида размазывает комки макарон с сыром по тарелке. Если за родителями следят в социальных сетях, то этот кампус к следующему году будет переполнен. Она тыкает вилкой в пропитанный влагой кусочек брокколи. Она не готова к коллективному питанию или к жизни общими интересами.

Когда наступает ее очередь, она говорит:

— Фрида. В Филадельфию приехала из Бруклина, а в Бруклин из Чикаго. Небрежение и оставление ребенка. Я оставила ее одну. На короткое время. Мою дочку Гарриет. Ей сейчас двадцать месяцев. Я не собиралась этого делать. Она была одна всего несколько часов. У меня случился плохой день.

Хелен, единственная белая женщина за их столом, прикасается к ее руке.

— Нет нужды оправдываться. Мы тебе не судьи.

Фрида убирает руку. Эта женщина, вероятно, шутит.

— Хелен, — говорит женщина. — Живу в Честнат-Хилле, приехала из Айдахо. Эмоциональное насилие. Над моим семнадцатилетним сыном. Его зовут Александр. Его психотерапевт заявил на меня. Меня обвинили в том, что я слишком его избаловала. Судя по всему, совершать эмоциональное насилие и баловать для них одно и то же.

Кэролин спрашивает, как можно чрезмерно избаловать мальчишку-тинейджера.

— Разве он не больше тебя?

— Я резала ему еду кусочками, — признается Хелен.

Женщины за столом обмениваются неодобрительными взглядами.

— Я застегивала на нем куртку. Мне нравилось завязывать шнурки на его ботинках. Между нами были такие особые отношения. Я заставляла его показывать мне все его домашние задания. Иногда я расчесывала его. Помогала бриться.

— Твой муж не возражал? — спрашивает Кэролин.

— У меня нет мужа. Я думала, Александру нравится, как мы живем. Но он сказал психотерапевту, что из-за меня чувствует себя чудиком. Он думал, что если приведет домой друзей, то я перед ними попытаюсь кормить его с ложечки. Он сказал своему психотерапевту, что я одержима им. Сказал, что хочет убежать. Я собиралась переехать, чтобы жить рядом с ним, когда он поступит в колледж. Я и сейчас не отказалась от этой мысли.

Кэролин и женщина рядом с ней злобно ухмыляются. Фрида отводит глаза.

После ланча их распределяют по комнатам. Фриду размещают с Хелен, мамашей-наседкой. «Кемп-хаус» находится по другую сторону кампуса. Миз Найт сказала, что они будут размещены в одном здании, чтобы облегчить работу обслуживающего персонала. Другие спальни готовят на будущее.

Хелен по дороге пытается завязать разговор с Фридой. Она сетует на то, что матери посмеиваются над ней.

— Все родители разные, — говорит Хелен. — Все дети разные.