Школа хороших матерей

— Я плохая мать, потому что позволила снегу прикоснуться к голой коже Габби, — говорит Лукреция. — Я должна была догадаться. Я плохая мать, потому что поставила на первое место не безопасность и здоровье моего ребенка, а мой страх перед ее эмоциональным срывом. Я плохая мать, потому что отвернулась.

Миз Руссо прерывает ее:

— Если бы Лукреция не отвернулась, она бы заметила, что Габби не двигается. Если бы Лукреция не отвернулась, Габби можно было бы спасти.

— Мать никогда не должна отворачиваться, — продолжает миз Руссо.

Она просит матерей склонить головы и помолчать минуту в память об ушедшей кукле.

Матери за обедом узнают о состоянии финансов Лукреции. Заем на учебу, долг по кредитке, судебные издержки. Если еще и школе выплачивать деньги, то ей придется объявить себя банкротом. Кто предоставит ей после этого право на воспитание ребенка? Может быть, имеет смысл оставить школу. Может быть, имеет смысл позволить приемным родителям удочерить Бринн. Похоже, этого не избежать.

Линда говорит:

— Прекрати нести чушь. Думай о своем ребенке.

— Не говори мне, что я должна делать.

— Что? Собираешься уйти, как Хелен? Позволить, чтобы твою дочь воспитывали какие-то белые люди?

— Я просто говорю. Я ничего такого не имела в виду.

— Ты сказала, что откажешься от нее. Я только что слышала твои слова. Мы все слышали.

— Я анализировала свои чувства. Перестань, Линда.

Матери за ближайшими столами прислушиваются. Мать-подросток говорит Лукреции, чтобы она уже наконец успокоилась, в жопу. Фрида говорит Линде, чтобы она перестала задирать Лукрецию. Она тянется к столовым приборам Лукреции и отодвигает их от нее. Будь она на месте Лукреции, у нее возникло бы искушение.

Линда не перестает поддевать Лукрецию.

— Если ты скажешь мне еще хоть слово, клянусь, тебе не поздоровится, — говорит Лукреция. — Мне нужно напомнить всем, кто из нас держал своих детей в какой-то гребаной яме? Это тебя следовало бы поместить в настоящую тюрьму.

Линда отталкивает назад свой стул, встает, обходит стол, останавливается рядом с Лукрецией. Говорит ей, чтобы встала. Матери за соседними столами замолкают. Раздается чей-то свист.

Лукреция смотрит на Линду недоуменным взглядом.

— Что? Я не собираюсь с тобой драться. Мы не школьницы. Ты что думаешь — нам по четырнадцать лет?

Линда тащит Лукрецию со стула. Начинается настоящая драка, одноклассницы говорят обеим, чтобы прекратили. Линда почти в два раза толще Лукреции и на несколько дюймов выше, она легко справится с Лукрецией.

Матери кричат:

— Давай, Лу!

Лукреция сопротивляется, она отталкивает Линду. Женщины в розовых халатах видят толчок. Видят, как Линда падает.

К месту схватки бросаются все охранники и женщины в розовых халатах. Фрида, Бет и мать-подросток кричат. Они говорят, что Лукреция защищалась. Они готовы давать свидетельские показания в ее пользу. Лукреция просит, чтобы они посмотрели запись камер видеонаблюдения. Если они просмотрят запись, то увидят, что начала драку Линда.

Миз Гибсон уводит Лукрецию, а все остальные продолжают спор. Обед заканчивается рано. Матери вслух высказывают предположения о том, что будет дальше, хотя и знают. Насилие ведет к исключению, исключение ведет к лишению родительских прав.

Фрида и ее одноклассницы возвращаются в «Кемп», ищут Лукрецию в ее комнате. Они обходят другие этажи. Мать-подросток считает, что они должны были остановить Линду, когда та распускала язык. Бет считает, что им всем вместе нужно пойти к миз Гибсон. Инструкторы должны были предупредить Лукрецию, когда она сняла шапочку с куклы. Они замечают все ошибки. Почему они ее не поправили?

Они вместе идут в «Пирс» и проводят следующий час в поисках, стучат во все двери. Потом выходят из здания. Кто-то замечает Лукрецию. Она стоит рядом с внедорожником охранника на поворотном кольце в розовом саду. На ней ее личная одежда, зелено-белая лыжная куртка, юбка в складку, сапожки бордового цвета на каблуках, фетровая шляпка. Вид у нее внушительный и царственный.

Они бегут к ней. В отвороты их брючин набивается снег. Охранники требуют, чтобы они ушли.

— Мы не собираемся устраивать бучу, — говорит Бет. — Мы только хотим попрощаться.

Линды нигде не видно. Подходят другие матери. На сей раз никто не таращит глаза, не перешептывается, не сплетничает. Фрида, Бет и мать-подросток извиняются перед Лукрецией, выражают сочувствие, словно у нее умер ребенок. Они винят себя. Они видели, как Габби сняла шапочку. Они должны были сказать что-нибудь.

— Я так тебе сочувствую, — говорит Фрида. — Я должна была тебе помочь.

— Да что уж там. — Лукреция пожимает плечами.

Фрида удивляется спокойствию Лукреции, но та, вероятно, не может плакать. Слезы придут потом, когда она будет вспоминать этот ужасный день, перебирать в уме этот месяц унижений, изменивший всю ее жизнь, когда она будет оплакивать свою потерянную дочь.

Фрида целую минуту обнимает Лукрецию. Это могло случиться с любой из них. Она хочет спросить, куда отправится Лукреция сегодня.

— Ты ни в чем не виновата, — шепчет Фрида.