Школа хороших матерей

Матери благодарят ее за рассказ. Следующей выслушивают Эви, дочку эфиопских эмигрантов, у которой узкое лицо, мрачное выражение и изящные, почти детские руки. Эви говорит, что у нее было счастливое детство. Ошибка Эви состояла в том, что она позволяла своей дочери Харпер возвращаться домой из библиотеки одной. Дочери было восемь лет. «Нет, постойте, ей только что стукнуло девять». Она печально улыбается матерям.

— Между нашим домом и библиотекой около четырех кварталов. Может быть, минут десять ходьбы. Она хотела ходить одна. Все дети в нашем квартале так ходят. Люди постоянно следят друг за другом. Если кто-то беспокоился, мог бы поговорить со мной. Но кто-то предпочел вызвать копов. — Эви устремляет взгляд в пол. — Ее подобрали, когда она была в квартале от нашего дома.

Миз Гибсон считает, что Эви не раскаялась в должной мере. В каком это мире можно отпускать восьмилетнюю девочку одну?

— Мадам, — говорит Эви. Она кусает губу. Переходит на бубнеж: — Я приняла плохое решение. Я подвергла ее опасности.

— Отлично, Эви. А теперь — почему вы оказались здесь сегодня?

— Моя кукла пожаловалась, что я ее толкнула. Я ее не толкала. Она упала. Это был несчастный случай.

— Эви, ваши инструкторы говорят, что вы ее толкнули.

— Просмотрите записи с камер. У вас ведь все записывается, да? Я вам говорю: она это выдумала.

Они спорят о том, могут ли куклы врать, могут ли куклы манипулировать родителями, как это делают дети, или же Эви, обвиняя куклу, демонстрирует непрочность своей привязанности и недостаточную веру в программу. Эви говорит, что она успокоила куклу. Она обняла ее, и та через считаные секунды забыла о физической боли. Показатели привязанности были достаточно высоки. В день экзамена она получила высшую оценку.

Почему миз Гибсон так ее мучает, когда все нарушение состояло в том, что ее дочка всего лишь возвращалась домой одна, а кукла всего лишь упала?

— Я вроде ни о кого сигарету не тушила, — говорит Эви.

Матери делают резкий вдох. Мора сердито смотрит на Эви. Эви сердито смотрит на миз Гибсон. Мельтешение ног — матери закидывают одну на другую.

— Дамы, помните, здесь безопасное пространство, — говорит миз Гибсон.

Бойфренд одной из женщин сломал руку ее дочери. В больнице они сказали, что это несчастный случай. Бойфренд совершил проступок, находясь на условно-досрочном освобождении, и теперь вернулся в тюрьму. Мать оказалась здесь за то, что солгала ради него и не защитила дочь. Другие матери сознаются в ожогах, в том числе щипцами для волос. В порке. Одна из матерей ударила своего десятилетнего сына линейкой, поставила ему синяк под глазом.

Фрида позволяет историям нахлынуть на нее. Когда Гарриет в первый раз оставалась на ночь у Гаста и Сюзанны, Фриде хотелось шарахнуть молотком по ноге этой сучки, измолотить молотком стены. И что она должна была сделать с этим чувством? Сегодня злость пожирает ее.

Теперь она смотрит на обувь матерей, отмечает, что шнурки они завязывают по-разному, видит, у кого истерлись манжеты, у кого они грязные. Сегодня одиннадцатое января. Сегодня Гарриет двадцать два месяца.

Когда очередь доходит до нее, она рассказывает им о своем очень плохом дне, о депрессии, о Сюзанне, о разводе.

— Я сегодня ущипнула мою куклу. Во время тренировок дневного сна. Я отвлеклась. Подруга моего бывшего посадила мою девочку на диету. Они убрали углеводы из ее рациона. Я понимаю, насколько невероятно глупо это звучит, но я беспокоюсь. Это опасно. У нее щечки… — Голос Фриды дрожит. Она вытирает слезы. — Она должна набирать вес, а не терять. Я потеряла контроль над собой. Я знаю, мы не должны это допускать. Я не хотела вымещать злость на кукле.

Матери в разговорном кружке принимают ее в свой круг, бормочут: «Хм-м-м, да, мать — она всегда мать». Женщина, которая ударила сына линейкой, говорит:

— И со мной точно так же началось.

Мать рядом с Фридой — та, которая обожгла сына щипцами для волос, — похлопывает Фриду по колену. Мора, мать пятерых детей, алкоголичка и социопатка, добродушно улыбается.

— И что вы почувствовали, ущипнув Эммануэль? — спрашивает миз Гибсон.

— Ужас. Я поступила как чудовище. Я никогда не щипала Гарриет. Я не такой человек.

Мать рядом с Фридой закатывает глаза.

— Но?

Фрида вытягивает губы.

— Но я эгоистка. Я опасна для моего ребенка.

* * *

На следующее утро, стоя рядом со столом инструкторов и выслушивая наставления миз Каури, Фрида называет свои недостатки. Она плохая мать, потому что ссорится со своими сородителями. Она плохая мать, потому что плохо пользуется привилегией воскресного телефонного звонка. Она плохая мать, потому что не понимает рамки своей нынешней роли в жизни Гарриет.

— Злость — самая опасная из эмоций, — говорит миз Каури. — Насилие в отношении ребенка не может иметь оправданий.

Психолог Фриды считает, что она сама виновата в своих несчастьях. Ее расстраивает падение Фриды: щипок, разговорный кружок. Миз Гибсон сообщила, что Фрида не слушала других женщин и противилась участию в цепочке объятий.