Школа Стукачей

Ах вот он - источник дохода, с которого «ехал» Бектаз! Золотая

карточная жила.

Я выполняю тут функцию ОВИРа. Даю визы в рай. Люди выходят

на один день просто искупаться! Чтобы на свидание с женой монда-

вошек не приволочь.

Так. Еще четыре пачки с фильтром, и можно свою машку спра-

вить! А за пачку с фильтром запросто набор для маленького жарко-

го или даже для плова куплю у ушлых поварят из одиннадцатой хоз-

бригады. Не кисло. Расправляю плечи. Пошло дело.

Главное теперь не спалиться на этой хуйне. Доля риска, безуслов-

но, присутствует.

Блэк-джек с карточками в нарядной сегодня вечером. Маленький

покер со смертью. Элитное казино «Кто-Сдаст-Когда».

- А бригадир твой меня не сдаст?

- Э, бригадир-мригадир сам правильно кыламан, тощщна тебе

говорю!

- Ну иди старик. Будет тебе новый невод.

-Пставляешь, катта?

- Пставляю по самые помидоры, иди, иди, работай.

- Ай рахмат, каттаджон!

- Не болей!

32

Ништяк. Мазёво моё дело. Только бы не подстава мусарская. Это-

го мой хрупкий организм не выдержит. Боюсь пиздюлей до ужаса.

В дверь стучат. Зэк. Стучит по зэкски.

- Да!

В ТБ развинченной походкой в вольной одежде и с вольной же

причёской входит положенец промки Андрей. Ого! Встреча с блат-

ными, как и с ментами, не сулит ничего хорошего.

Это главный блатной промзоны. Смотрящий. Какие еще у него ти-

тулы – «в ответе за промку», во как! В ответе! Очень поэтично.

- Как ты, братан? Я тяну ему сразу вспотевшую ладонь.

«Братан» – эдак только вора в законе принято называть, но блатате

всегда льстит, когда их в звании повышаешь.

Андрей не замечает моей протянутой руки.

- Ты, штоль, вместа Бека теперь?

Как будто не видел меня на разводе, сучка блатная.

- Я, брателла, я.

Кидает на стол бумажку с фамилиями.

- Этих двух васьков завтра с четырнадцатой бригадой вытащишь.

-

Андрей,братуха,

четырнадцатая

–

это

лаковарка,

там

контрольно-следовая полоса уже начинается, выебут меня за запал!

И их в "склонники" оформят.

- За запал я сам и отвечу. А тебя не сегодня-завтра, и так выебут, не шугнись,шурик!

Швыряет со смешком мне в морду пачку Pall Mall и выходит.

От сука! Даже не просит - инструкции выдает! Ненавижу я этих

блатарей. Хотя палл-малл это круто, конечно.

Разнервничавшись, открываю паллмалл, его уже больше года не

курил, ебись она в рот эта машка и эта работа. Один хуй спалюсь не

сегодня - завтра.

Ароматный дым немного успокаивает. После «полета» можно ку-

рить одну за одной, лёгкие сиги как воздух!

Ладно, нахуй, свалю-ка я из ТБ, а то ещё с десяток уркаганов сей-

час придёт бить челом. Подальше от греха.

Вытряхаюсь из офиса и сталкиваюсь в коридоре с надзором по и-

мени Урин.

- Шта уже калиш варавать пашел? Маладэс! Как раз на пузырь ми-

не нада!

- Что вы Урин-ака, у меня ревматизм, калоши нельзя носить! Вот

за то -паллмалл есть, хотите закурить?

Урин выдирает сразу штук восемь.

33

- Ну-ну. Ревматизм на калоши, а паллмалл уже куришь, да? Дви-

женчик сан!

-Да куда мне, Урин-ака.. Я – нарядчик, не движенщик!

-Ну-ну, сейчас абратна пойдешь, я тебя палю, паллмалл не возьму.

Пузырь нада. Пу-зырь!

Блять вот заебали все в край! Куда бы погаснуть на время? Лучше

вообще ни с кем не общаться, чем такое общение. И почему говорят,

будто в одиночке люди гнать начинают? Ерунда. Гнать начинаешь от

чудесного общения.

Пойду в столовую, может выкружу чего пожрать.

До обеда ещё час, но поварята уже накрывают на столы. Готовят-

ся. Собравшись с духом иду в варочный цех. Это так кухня здесь на-

зывается. Варочный цех. Святая святых. Повар Нурилла ковыряет в

гигантском котле чем-то наподобие лодочного весла. Он весь мо-

крый от стоящего здесь жара, и напоминает раба с галер.

Рядом видом Навуходоносора восседает сам шеф-повар промки –

Мурод. Заплывший жиром и в вольной одежде.

- Эй чо лезишь сюда! Нельзя здесь без белого халата! Ходи, ходи

отсюда, нарядчик!

- Салам Мурод! Паллмалл будешь?

- О!

Мурод быстро забирает остатки моей пачки.

- Ты такой псё равно не куришь. Жрать будешь, наряд-чикь-чикь?

- Вобще-то можно было бы…

Мурод сам лезет черпаком на самое дно котла с обедом, и, зачерп-

нув одну только картошку с мясом, с брезгливой миной тянет мне:

-На! Кушай на здоровья!

Сажусь в углу зала и с ушами погружаюсь в процесс. Не завтракал

сегодня, а ещё в бане напарился. Хорошо!

Я не замечаю, как в столовку входит художник промки – Мутанов.

Живописец артельного жанра. Вместо положенных читоз, Мутанов

ходит в яловых сапогах. Это делает его похожим на рабочих - агита-

торов с завода Михельсона.

Мутанов пишет плакаты типа «Выпустим больше калиш!»,

«Калиш – в каждую узбекистанскую семью» и «Отец, тебя дома дав-

но ждут, не нарушай режим содержания!».

Брат Мутанова работает в спецчасти за зоной.

Спецчасть – это просто название такое страшное, а так они там

считают, кому, сколько сидеть осталось, и кому, сколько по амнисти-

и снять. Канцелярия. Иногда ошибаются, и держат какого-нибудь

34

крестьянина на пару месяцев дольше положенной даты освобожде-

ния. Компьютеров у них нет, а человеку свойственно ошибаться.

Брат Мутанова иногда ныряет на промку и приносит всё, что

нужно Мутанову-младшему. Поэтому он на всех положил. Он само-