Шкура литературы. Книги двух тысячелетий

Занятно, что Киплинг с Чеховым, можно сказать, пересеклись на встречных курсах. Речь, конечно, идет не о личной встрече (да и что они смогли бы сказать друг другу?!), а о фигурах судьбы. С разницей в год оба предприняли полукругосветное путешествие в противоположных направлениях. Тридцатилетний Чехов подверг себя испытанию пограничным опытом в путешествии через Сибирь на каторжный Сахалин и пресытился экзотическими впечатлениями и незабываемыми переживаниями при возвращении на родину через три океана. Не найдя практически никакого отражения в его художественном творчестве (потому что страсть к экзотике, эксплуатация экстремальных ситуаций и пафос свойственны, как правило, провинциалам, маргиналам и инфантилам), это знакомство накоротке с огромным, бесчеловечным, опасным и прекрасным миром, позволило таланту Чехова достичь полной зрелости. Примечательно, что столетие спустя не Редьярд Киплинг, а Антон Павлович Чехов, едва не самый любимый после Шекспира писатель англичан, давно распрощавшихся с собственной империей, в чем-то измельчавших, отчасти, повзрослевших.

К двадцати четырем годам Киплинг почувствовал, что в колониальной Индии ему тесно, а его честолюбие не утолено. Ему захотелось столь же громкой славы в метрополии, и он отправился ее покорять. В отличие от Чехова он был уже достаточно состоятельным журналистом и литератором (поскольку в XIX веке у британцев были самые высокие в мире литературные гонорары – империя побогаче и образованных читателей немерено). Тем не менее Киплинг договорился с аллахабадским «Пионером» о публикации на его страницах отчета о своем путешествии – из Индии через Бирму, Сингапур, Китай, Гонконг, Японию и США в Англию. Из этих корреспонденций сложилась книга путевой прозы «От моря до моря», великолепный образец жанра, так любимого в западном мире. Главы о японской чайной церемонии, о посещении знаменитых чикагских боен – просто маленькие литературные шедевры.