Шлейф сандала

Нино еле сдержалась, чтобы не скривиться. Девушке хотелось одного: вскочить со стула и убежать в свою комнату. Но такого поведения она себе позволить не могла. Давид ей точного этого не простит.

- Хорошо, мама (отец), - ответила Нино, поднимаясь. Она посмотрела на Тенгиза. – Пойдемте.

Они покинули столовую и, пройдя через гостиную, вошли в белоснежные двери, ведущие в оранжерею.

Нино молчала, не желая вступать со своим спутником в разговор. Ей казалось, что он виноват во всех ее бедах, и от этого в ее душе поднималась волна злости.

- Вы неважно себя чувствуете? – раздался за ее спиной приятный, с легкой хрипотцой голос Тенгиза. – У вас горят щеки. Возможно, это жар.

Нино сжала кулаки, на секунду прикрыла глаза, а потом резко повернулась к нему.

- Да, я неважно себя чувствую, потому что вы рядом! – процедила девушка, даже не стараясь скрыть своего гнева, который клокотал лавиной внутри. – Неужели это так непонятно?! Тогда вы непроходимо глупы!

- Я вам неприятен? – уточнил Тенгиз совершенно спокойным голосом. И Нино расхохоталась ему в лицо.

- А кому вы можете быть приятны? Вы видели свое отражение в зеркале? Особенно правую сторону лица? Не думаю, что найдется девушка, которой будет приятно на это смотреть! Вы уродливы!

Нино выплескивала свою злость на спокойного, но резко побледневшего Тенгиза, получая от этого удовольствие. Девушка совершенно не подозревала, что совсем рядом, за сеткой, по которой вилась какая-то экзотическая лиана, сидела Кэто.

Она не присутствовала на обеде из-за головной боли, начавшейся еще вечером. Видимо, недомогание вызвали бесконечные мысли и переживания, не оставляющие Кэто после встречи с детьми Елены. Слишком много открытий она сделала. Слишком много…

Когда Кэто услышала голоса, то сразу поднялась, чтобы уйти, но резкие слова Нино заставили ее снова опуститься на скамью. Женщина не могла поверить, что ее правнучка, нежная Нино могла говорить такие страшные вещи. Она ее этому точно не учила! Кэто опустила голову, сгорая от стыда и желания придушить свою правнучку. Боже, какой позор…

Когда она замолчала, раздался звук пощечины. Кэто резко поднялась и осторожно раздвинув заросли лианы, посмотрела на то, что происходило по ту сторону.

Нино стояла напротив Тенгиза, прижав к щеке ладонь. Она смотрела на него огромными глазами, полными слез. А он, гордый, с прямой спиной, смотрел на нее с высоты своего роста.

- Уродство души, намного страшнее уродства тела, запомните это, княжна. Вы пусты. А теперь я вынужден откланяться. Хочу вымыть руки.

Тенгиз развернулся и пошел прочь. А старая Кэто медленно вышла из своего укрытия.

- Бэбиа! – всхлипнула Нино, подняв на нее заплаканное лицо. – Бэбиа…

Кэто размахнулась и влепила ей пощечину по другой щеке. Голова девушки дернулась, она вскрикнула от боли и упала на колени, закрыв лицо руками.

- Ты чудовище, скрытое от людских глаз под красивой внешностью. Неужели это мы с Хатуной породили его? Тогда это не только твой позор, но и наш грех. Нам его и придется смывать со своей души.

Сгорбившись, женщина вышла из оранжереи, опираясь на трость. Нино горько заплакала, глядя ей вслед.

- Бэбиа, прошу! Бэбиа-а-а-а!

Старая Кэто поднялась к себе и устало присела на кровать. Нет никакой чистоты крови… Нет… если внутри грязь. До нее донесся звук отъезжающего экипажа. Тенгиз со своим отцом покинули особняк. Дрожащей рукой она дернула шнурок, вызывая служанку.

- Скажи Давиду, что я жду его в своей комнате, - попросила она. – Пусть поторопится.

Как только девушка ушла, Кэто поднялась и подошла к комоду. Выдвинув ящик, она достала два футляра. Нежно погладив их, женщина улыбнулась сквозь слезы и открыла футляр большего размера. В нем лежало красивое бриллиантовое колье. Безупречной чистоты камни ожили под солнечным светом, засияв всей своей глубиной и великолепием. Во втором футляре были серьги с бриллиантами и голубыми сапфирами.

В дверь постучали.

- Бэбиа, вы звали меня?

Кэто обернулась. Силуэт правнука расплывался из-за слез, застилавших глаза.

- Да… да… я хотела поговорить с тобой…

- Что случилось?! Почему вы плачете? - Давид бросился к ней. – Это из-за Нино? Вы снова хотите сказать мне, что не стоит выдавать ее замуж? Если это так, то можете успокоиться. Тенгиз Фицхелаури не собирается жениться на ней. Он уехал из нашего дома невероятно оскорбленным! Я еще не знаю, что сестра сказала Тенгизу, но она очень пожалеет об этом!

- Нет, я не хочу разговаривать о Нино, - покачала головой Кэто. – Не сейчас… Дорогой, я хочу, чтобы ты подарил вот это своей Елене.

Князь изумленно уставился на драгоценности, которые протягивала ему прабабка. Она посмотрела на него и, увидев, как он удивлен, продолжила:

- Эти украшения принадлежали матери твоего прадеда. Этери Эристави. Она всегда любила меня… Особо близки мы стали под конец ее жизни. Кроме меня у Этери никого не осталось. Дэдамтили (свекровь) подарила их мне и попросила, чтобы я передала украшения женщине из нашего рода. Но ни я, ни Хатуна не родили дочь… Поэтому драгоценности должны были достаться Нино.

- Бэбиа… - Давид был в шоке от происходящего.