Шлейф

Беседа эта происходила в Красном уголке в четверг 23 сентября 1926 года и записана Федором Петровым, политруком 1-й Отдельной Краснознаменной эскадрильи истребителей в 9 ч. 10 мин. в городе Красногвардейске, в те годы переименованном в Троцк до высылки Троцкого из страны в 1929 году и расположенном в сорока с лишним километрах от Ленинграда.

Прохаживаясь от высоченного Ленина — тот стоял слева во весь рост, как живой, в профиль, с рукой в кармане, — до высоченного Ворошилова во френче с поворотом в три четверти и тоже с рукой в кармане, Шелухин принижался в росте. А уж то, что он чесал густые коротко остриженные волосы, делало из него бытовую личность. Хотя чесался он не по бытовому поводу — это исключено, а от зуда мысли.

Как выяснилось, взвинтил его не Есенин, а реорганизация в летном деле: штат эскадрильи сокращают с 289 до 153 человек. Мало того, отныне политаппарат будет представлен лишь помощником по политчасти.

— Разве реорганизация не исходит из положения о повышении боеспособности ВВС?

— Зуд новшества, и более ничего, — отрезал Шелухин.

Ленина и Ворошилова разделяло между собой красное полотнище «от ВЦИК — ВС и ВФ» со звездой и серпом-молотом, а объединял начертанный поверх лозунг общего свойства, им, Федором Петровым, не утвержденный: «Жизнь без труда — воровство, труд без искусства — варварство».

«Какая его муха укусила, что он разоткровенничался со мной? Я-то думал, что он едва ли может говорить со мной о делах, которые не касаются общего порядка. Но все-таки его разговор был настолько странен, что я решил его зафиксировать».

— Пертурбация отнимет боеспособность у эскадрильи. Создадутся лишние инстанции, груды бумажной волокиты… Дело было бы еще поправимым, когда бы командный состав флота соблюдал преданность лишь одному делу: строительству и мощи ВВС, и взаимоотношения личные не переносились бы на служебные. Словом, руки опускаются для работы, и хочется одного — удрать от преследований и грязи, имеющей целью подрыв авторитета.

Освещение ситуации имело тенденциозный характер. Не готовит ли ему Шелухин ловушку? Подозрение в предательстве (пока неясно, с чьей стороны) возникло и пошатнуло твердую веру в правоту начальника эскадрильи.

— Безобразиям в ВВС должен быть положен конец! Масса времени и сил уходит на предупреждение травли, которая ведется в отношении меня со стороны многих лиц, в том числе со стороны штаба ВВС, ПВО и прочих работников воздушного флота. Прежде всего это Медведев, Гусаковский, Жигалев…

Конкретно перечисленных Федор взял на карандаш. Далее вина легла не на отдельные лица, хотя и тут имена проскальзывали, а на весь летнаб, на засилье его в штабе: «Везде и всюду выдвигают летнабов и тормозят летчиков». Главной же бедой, по Шелухину, являлись старые офицеры.

— Штабовская клика выдвигает их везде и всюду. А они, находясь на ответственных постах, думают не о мощи воздушного флота, а об устройстве личной жизни, добывании денег на пьянку и разные «приобретения». Тот же Медведев купил ручной киноаппарат за 750 рублей. Постоянно говорят о командировочных, комбинируют с теми суммами, которые отпускаются на технические надобности, и, чтобы прибрать все к рукам, устраняют честных людей, которые могут этому помешать. Безвольные личности поддаются любому влиянию и по десять раз дают и отменяют приказы. Жигалев — нейтральность, он боится ввязаться и увязнуть. Не производит расходы на аэродромы. Смычковский аэродром обошелся в 13 000 рублей. Но выбирали они не поле, а постройки для штаба. Аэродром этот гробит машины — три уже вышли из строя. В этом отношении они не считаются с мнением летного состава!

Если верить Шелухину, а верить ему политрук Федор Петров обязан, для оздоровления работы воздушного флота необходима кадровая чистка и такое начальство, которое подберет хвост офицерью, внедряющему в ВВС буржуазные замашки.

— Мне, сподвижнику Чкалова, дали выговор с предупреждением! — воскликнул Шелухин и стукнул себя кулаком в грудь. — За что? За отказ выполнять идиотский приказ.

— Товарищ Шелухин, как политрук вверенной вам эскадрильи…

— При мне-то ты — гусь, а без меня они суп из тебя сварят. Понял?

— Товарищ Шелухин, благодарю за доверие, — пожал Федор Петров руку командира эскадрильи. — Мы-то с вами знаем, что «если враг в кровавом ослепленье осуществит коварный заговор…»

— «Клянемся мы, стальные наши птицы сумеют мощный дать врагу отпор», — подхватил куплет Шелухин и похлопал Федора по плечу. Дружеский жест, завершивший встречу, обнадежил: не сдаст командир эскадрильи своего политрука.

Новости с психиатрического фронта