Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза

– Во! – осенило председателя Верховного Совета.

– Что такое, Борис Николаевич? – мимо Жанны и младшего референта промчался старший референт.

– Записывай! – показал на подарочный письменный прибор из массивного малахита Ельцин: – Объявить на территории Российской Федерации Рождество Христово выходным днем!

– Гениально! – расплылся старший референт и кивнул младшему референту.

Младший референт застрочил в блокноте и шепотом поинтересовался:

– А восьмого?

– Восьмого?! – Ельцин смерил взглядом младшего референта.

– Седьмого после первой звезды пост закончится, и крещеные разговеются, восьмого непременно нужен отдых! – быстро защебетал младший.

Председатель Верховного Совета задумался. Жанна бросила соломинку на хребет верблюду:

– Так, наверное, Верховный Совет не пропустит!

– Чего?! – взревел председатель России. – Даже Сталин во время войны гайки с православия отпустил, а мы что, хуже него, что ли?!

– Нисколечко не хуже! – замахали белыми нежными ладошками старший и младший референты.

– Виски с содовой, Борис Николаевич? – внесла поднос с напитками Жанна.

– Давай! – кивнул Ельцин и показал пальцем на референтов: – Содовую им! – тремя пальцами показал в окно: – Седьмое и восьмое – народу!

30 декабря

– Ну как там два наших крокодила? – бывший советский гроссмейстер Спасский развернул французскую газету.

– Борис, что за советская манера читать во время ланча! – жена Спасского брезгливо посмотрела на пухлую «Монд». – Остался твой Каспаров чемпионом! Еще два дня назад нужные очки набрал!

– Не так просто, Мариночка! – Спасский встряхивал, шелестел, шуршал, мял, опять встряхивал шумную, раздражающую бумагу, но так и не мог найти информацию о пятом матче за звание чемпиона мира по шахматам. – Если Карпов сегодня в Лионе выиграет, то общий результат будет ничейным, и Каспаров хоть и сохранит чемпионство, но призовой фонд в три миллиона будет поделен пополам!

– А если не выиграет?.. – Марина, не пригубив, поставила чашку кофе назад на блюдечко и с интересом потянулась к газете.

«Тогда я получу на триста семьдесят пять тысяч долларов больше!» – подумал в ответ Каспаров и сделал короткую рокировку.

«А я меньше! – Карпов пододвинул ладью к ферзю, – ну и моральные издержки!»

– Борис! – Марина отдала газету мужу и включила телевизор. – А что, если тебе опять с Фишером сыграть и заработать как два этих крокодила вместе взятых!

– Ну!.. – Спаский добавил на дистанционном пульте громкость. – Это же такая волокита! Месяц, чтобы созвонится, год на утряски капризов Боба! Начнет: то ему не так, это не то, все нервы измотает, потом выиграет – он молодец, а ты – весь измордованный, еще и оплеванный!

«Боря! – подтвердил Фишер из телевизора. – Я согласен! Но! Чтобы обязательно до победы в десять партий! Чтобы с минимальным призовым фондом в пять миллионов долларов! Обязательно в Югославии! И самое главное: обязательно на острове, чтобы американские и русские шпионы не подобрались!»

– Год на утряски – это нормально! – Марина залпом допила кофе и со звоном поставила чашку на блюдце. – В 1992-м самое то! Тебе как раз пятьдесят пять стукнет – будет на что в «Максиме» банкет закатить!

«Как же я его тогда, в 1984-м, не дожал! – Карпов сходил ферзем на D6. – Ведь пять – ноль выигрывал! После шести – ноль он бы обязательно сдулся, стал бы троечникам на сеансах одновременной игры в Домах пионеров ничьи предлагать! А теперь вот сто сорок четвертую партию играем, надоел до смерти!»

Каспаров взял ладьей слона на А4: «На первую часть в Нью-Йорке пришли судьи и два десятка пенсионеров! Телевидение ни разу не приехало! Спонсоры от Intel губы поджимали, гримасы строили!» Каспаров поправил около себя бело-сине-красный флажок новой России: «Ничего, создадим свою шахматную организацию, покончим с этим ФИДЕ, весь мир, как тогда в 1984-м во время первого матча, будет за меня болеть, за каждым ходом следить, партии разбирать – студенты на лекциях, инженеры за кульманами, рабочие в курилках, а члены КПСС на собраниях!»

– Ничья?! – импульсивно спросил Каспаров.

Карпов вытер на щеке маленькую капельку слюны, поправил около себя красный флажок с желтыми серпом и молотом: «Что-то они с Найджелом Шортом затевают, не иначе как хотят свой альтернативный чемпионат устроить! И ведь не позовут или так позовут, что… А, черт с этими тремястами семьюдесятью пятью тысячами!»

– Ничья, – Карпов встал из-за стола и безразлично добавил тонким, скрипучим голосом: – Поздравляю.

* * *

В ночь с тридцать первого на первое Лева тыкал в скользкий маринованный опенок вилкой, опенок выскальзывал из-под вилки, летел с тарелки на скатерть, со скатерти падал на пол, Лева наступал пяткой в нейлоновом носке на опенок, морщился и пытался поймать вилкой следующий опенок.

– Ты не морщься! – Ильдус подливал Леве разбавленный клюквенным соком спирт «Рояль». – Я тебе говорю, что Толя наш, иглинский, поэтому я за него!

Лева уронил опенок на коленку отутюженных бежевых брюк и мотнул головой:

– Никакой он не иглинский, он из Златоуста! Поэтому он не наш! А вот Гарик – наш! Я за него!