Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза

Выдов потянул руки в разные стороны. Пальцы из пальцев не вытягивались. Выдов дернул сильнее – пальцы словно вросли друг в друга. Выдов с ужасом смотрел на торчащие в разные стороны красными сосисками пальцы и не мог поверить, что это его знаменитые на все депо стальные крючья, которыми он без ключей откручивал огромные троллейбусные гайки! Выдов еще раз с остервенением дернул, но услышав треск фаланг, побледнел и тихо прошептал:

– Мама…

– Вы уж поосторожнее! – Мазаев взял со стола часы и сверил время с пропищавшими по радио сигналами точного времени. – Так можно и покалечиться!

* * *

Президент страны пикнул в шестой раз.

– Нет, Михсергеич, Костик не такой, он космосом увлеченный, другие женщины ему неинтересны! – не соглашалась Антонина. – Если только они не инопланетянки, конечно!

«Вот!» – хотел пикнуть в седьмой раз президент, но Раиса Максимовна строго вмешалась: «Московское время восемнадцать часов!»

– Думаете? Они?! – с ужасом вдогонку президенту крикнула Антонина, но радиоприемник «ВЭФ-202» уже передавал новости про то, как две тысячи самолетов сил международной коалиции под руководством США поднялись в воздух и стали бомбить оккупировавшие Кувейт иракские войска Саддама Хусейна.

* * *

– Отпустите, Константин Андреевич! – взмолился Выдов.

– Отпусти его, Костя! – попросила ошеломленная Лесопосадкина.

– Извольте! – Мазаев защелкнул браслет часов на своем запястье. – Десять – ваши пальцы расслабляются, девять – вы чувствуете их подвижность, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один – ваши руки свободны!

Выдов с восхищением смотрел по отдельности то на левую ладонь, то на правую:

– Константин Андреевич, а наоборот можете?

– Так только что… – не понял Мазаев.

– Я про здоровье… – порозовел Выдов, – мужское…

– Ну это, – Мазаев накинул на плечи пиджак, – дело не быстрое, тут сеансы нужны, циклы.

– Я не тороплю, – залепетал Выдов, – сеансы, так сеансы! А на счет Любки не сердитесь, это я так, на кураже! Мы уже давно того! Одним словом, если угодно, то сколько угодно, Константин Андреевич!

Выдов быстро поднял кровать, аккуратно положил на железные пружины матрац, постелил простынь, ровно застелил одеяло, все укрыл синим казенным покрывалом, взбил подушку и установил ее пирамидкой строго посередине:

– Эх! Были бы у вас табуретки, я бы вам, как в армии, кантик на койке сделал! Меня деды, когда духом в первый год был, этому искусству каждую ночь обучали!

Выдов шагнул к выходу, но остановился и торжественно развернулся:

– А хотите, я вам свою последнюю поэму прочитаю? Про всепобеждающую демократию и коварно сопротивляющийся ей тоталитаризм?

– Нет! – хором ответили Мазаев и Лесопосадкина.

Выдов вздохнул и понуро вышел.

Мазаев тоже потянулся к своей кроличьей шапке-ушанке, но Люба Лесопосадкина положила ему на плечо ладонь и хрипло спросила:

– Ты зачем, Константин, пиджак надел? Мы еще столького не обсудили!

– А как же домой? – безвольно отдал пиджак Костик в настойчивые руки Лесопосадкиной.

– Зачем тебе, мой экстрасенс, мой генерал, мой монстр, эта Тонька с Васькиным ребенком? – Любка расстегнула рубашку Мазаева.

– Если честно, я до последнего не верил, что получится! Думал, сейчас Выдов разожмет свои пальцы, сожмет в кулачищи… – Костик расстегнул браслет часов и положил их на стол.

– Ты, главное, верь в себя! – Лесопосадкина вытянула ремень из шлевок брюк Мазаева.

– Васькин, говоришь… – снял очки Костик и положил рядом с часами.

– Может быть и Шишкинский, – распахнула халат Любка, – Люська рассказывала, что еще какой-то Михсергеич у нее постоянно ошивался!

* * *

– Тут такое дело… – потупился Мазаев.

– Яичницу с гренками будешь? – спросила Антонина.

– Буду… – кивнул Мазаев и продолжил: – Тут такое дело…

– Йети? – Антонина поставила на стол сковородку.

– Не… – ткнул вилкой в желток Мазаев, желток растекся по сковородке, – тут такое дело…

– Контакт? – Антонина налила в стакан чайный гриб и поставила рядом со сковородкой.

– Не… – отпил из стакана Мазаев, – тут…

– Геопатогенная зона? – Антонина нарезала большими ломтями хрустящий батон хлеба.

– Патогенная… – задумался Мазаев и макнул белый мякиш булки в желток.

– Влюбился, что ли?! – собрала крошки со стола Антонина.

– Ну… – ткнул вилкой вот второй желток Мазаев.

– В Красном уголке! – Антонина открыла кран горячей воды.

Мазаев вздохнул и макнул мякиш булки во второй желток.

– Из общаговских?! – Антонина сложила грязную посуду в раковину. – Не зря Михсергеич предупреждал!

Мазаев встрепенулся:

– Михсергеич?!

– Надеюсь, хоть не Любка Лесопосадкина?! – Антонина поставила вымытый стакан в сушилку.

Мазаев густо покраснел.

– Нормально! – Антонина взяла сковородку со стола, соскоблила с нее яичницу в мусорное ведро и тут же стала тереть щеткой под струей, разбрызгивая по всей кухне горячую воду.

– Ниче! – Антонина вырвала из рук Мазаева недопитый стакан, вылила его содержимое в раковину и тщательно вымыла.

– В самый раз! – Антонина протерла кухонный столик мокрый тряпкой, потом сухой собрала всю влагу с гладкой поверхности.

* * *