Шоколадная лавка в Париже

Затем Тьерри расплавил свежую порцию шоколада в огромной емкости, наподобие водяной бани. Аккуратно стал наливать шоколадную массу и все время ее помешивал. Насыпал сухое молоко и какао-порошок, потом добавил белки. Я удивленно вскинула брови.

– Раз вы такая умная, создавайте консистенцию сами. Хотите? – поинтересовался он. – А если нет, то не ставьте под сомнение мои методы.

Но все это он произнес с улыбкой. А я уж испугалась, что попала в немилость к мэтру. Когда смесь приобрела консистенцию пасты, Тьерри стал задумчиво изучать взглядом растения в дальней части теплицы. Несколько раз он менял решение: то брал мешочек с миндалем, то опять клал на место. Наконец остановил выбор на имбире и лайме. Насыпал в два разных чана, попробовал. Жестом велев мне заняться одним, сам склонился над вторым и перелил его содержимое в два десятка порционных горшочков. Я же решила не рисковать и воспользовалась огромным суповым половником. Далее мы расставили горшочки на противнях, и Тьерри распахнул дверцы холодильника.

– Вот так! Не все тебе из меня деньги вытягивать! Будет и от тебя какая-то польза!

Но конечно, полки холодильника оказались забиты молоком и сливочным маслом. Бенуа со всех ног кинулся освобождать место для наших les petits pots[34].

Тьерри отправился пропустить рюмочку дижестива, а когда он вернулся, горшочки уже застыли, потемнели и радовали глаз глянцевым блеском. Тьерри состроил гримасу, что-то буркнул, обращаясь к холодильнику, и громко объявил, что это единственное, для чего годен данный прибор. Если, конечно, не считать пожирания денег. Тьерри достал серебряную ложечку и дал мне попробовать шоколадный горшочек с лаймом. В жизни не пробовала ничего чудеснее. Взбитый десерт легче воздуха. Шоколад тает на языке, оставляя насыщенное, богатое нюансами послевкусие и непреодолимое желание съесть еще, и побольше. Кажется, будто это и вовсе не еда, а прекрасная вкусовая греза.

Тьерри назначил за шоколадные горшочки заоблачную цену. Их разобрали за пятнадцать минут. Я уговорила Тьерри не отходить от меня ни на шаг, пока делаю следующую порцию. Тьерри заявил, что на освоение этого искусства мне потребуется лет сорок, не меньше, а у него нет столько времени, чтобы исправлять мои многочисленные огрехи. И все же я восприняла это как комплимент.

Вечером дома меня встретил злой Сами. Он сейчас работает над костюмами для «Богемы». Название Сами произнес таким тоном, будто заранее предполагал: я в первый раз слышу про эту оперу. Я действительно слышала про нее в первый раз, но это не помешало мне кивнуть с умным видом. Наверное, для Сами не знать «Богему» – все равно что не знать Майкла Джексона. Так вот, Сами заявил, что певцы, видно, слишком вжились в роли и нахватались таких богемных замашек, что на примерку теперь никого не загонишь. Придется тащиться прямо к ним домой, вот только живут они не в доме, а на барже.

Вечер был просто потрясающий. Солнечный свет походил на россыпь золотых капель.

– Ну, ты-то мне компанию точно не составишь, – язвительно заметил Сами.

В последнее время он каждый день меня куда-то зовет, а я в подавляющем большинстве случаев отказываюсь. Отчасти потому, что стесняюсь, но главная причина в хронической усталости и моем позорном французском.

Но сегодняшний урок с Тьерри воодушевил меня. До чего приятно, когда тебя принимают в круг избранных и считают своей! В кои-то веки я не валилась с ног от изнеможения и поэтому, к величайшему удивлению Сами, согласилась пойти с ним.

Баржа, на которой жили певцы, оказалась забита под завязку. Все наслаждались вечером, пили, жонглировали и просто болтали. Сами тут же растворился в толпе сотен «близких знакомых». Я растянула губы в самой своей обаятельной улыбке и в награду получила бокал шампанского. Удивительно: на съемную квартиру у людей денег нет, но на шипучке не экономят. К тому времени как я поднялась из тесного камбуза на палубу, кто-то завел двигатели, и теперь мы вовсю бороздили просторы Сены. Сомневаясь в законности подобных прогулок, я опасливо оглядывалась по сторонам. В один момент баржа едва не столкнулась с какой-то из парижских прогулочных лодок – bateaux mouches. Мы плыли вверх по течению вдоль каменных набережных, запруженных народом, и проходили под многочисленными мостами. Нотр-Дам и Эйфелева башня то скрывались из вида, то снова показывались. А вечеринка набирала обороты. Когда встали на якорь неподалеку от Сите, двое мужчин под одобрительные вопли зрителей достали огромные факелы. Сначала я пришла в ужас: сейчас подожгут баржу и нам всем конец. Но потом рассудила: я в чужой стране, а в путешествия как раз и ездят за новым опытом. Да, такого у меня уж точно еще не было. К тому же на берег сойти нет возможности, так почему бы не поучаствовать во всем этом безобразии? Но от мужчин с факелами на всякий случай отошла подальше – береженого Бог бережет.