Шоколадная вилла

– Да. Владельцы магазинов и гостевых домов будут приобретать автоматы и заказывать у нас шоколадные плитки. Они тоже будут зарабатывать на продаже. И у них будет нечто интересное, что будет привлекать клиентов.

– Я спрошу отца. Деньги он держит под надежным замком.

– Ваш отец предприниматель. Если нам удастся его убедить в получении финансовой выгоды, возможно, он изменит свое мнение, – объяснил Виктор и задумался. – Однако вопрос в том, есть ли у него деньги. – Это замечание вырвалось у него непроизвольно, и он быстро прикусил язык.

Юдит решила при первой же возможности поговорить с ним на эту тему. Может, у ее отца и правда финансовые трудности? Она никогда даже не думала, что такое может быть.

– Ну что же, – добавил Виктор, опуская тему финансирования, – думаю, мы не зря здесь сегодня собрались. Каждый из нас займется своим заданием, а через неделю мы утвердим следующий порядок действий. Я могу на вас рассчитывать, господин Эберле?

Алоиз Эберле что-то пробормотал, что при большом желании можно было расценивать как согласие, и Виктор остался доволен.

Они попрощались с Алоизом Эберле и Эдгаром и вместе с Дорой отправились обратно. Когда они пришли к воротам фабрики «Ротман», Тео уже стоял на обочине. Дора пошла вперед, обмолвилась с ним парой слов и села в повозку. Все еще шел снег.

Виктор посмотрел на Юдит.

Его взгляд приводил в движение бабочек у нее в животе, и ей нравилось ощущать, как они танцуют, словно густые снежинки, в огромном количестве спускающиеся на землю.

Прежде чем уйти, Юдит достала из сумочки маленький бумажный пакетик.

– У меня для вас что-то есть.

С дразнящей улыбкой она протянула его Виктору.

– Проба!

Юдит развернулась, подошла к повозке и села в нее.

Глава 29

В банкирском доме фон Брауна

– Я уверяю вас, моя дочь будет для вашего сына замечательной женой. Она просто еще молода.

– Ей двадцать один год, господин Ротман. В таком возрасте уже пора знать, как следует себя вести. И сдерживаться.

Вильгельм Ротман внимательно смотрел на банкира фон Брауна, который, подобно князю, восседал за широким письменным столом, доставая козырь за козырем. Ротман вынужден был признаться, что никогда не допустил бы этого, если бы не оказался на месте просителя, а так ему приходилось демонстрировать самообладание, чтобы сохранить лицо. В течение нескольких недель он регулярно приходил на поклон, чтобы загладить бестактность Юдит.

– Она еще научится манерам. Нужно принять во внимание, что ее мать вот уже несколько месяцев отсутствует и ей не хватает спокойного женского влияния.

– Может быть. Но это никак не может быть объяснением того, что она так опозорила моего сына.

– Разумеется, этому нет оправдания. Я ей уже это объяснил. Ваш сын вправе наказать ее за такое поведение, как только она будет под его покровительством.

– Надеюсь, он так и сделает. Иначе она веревки из него будет вить.

Вильгельм Ротман еле сдержал смех, хотя ему было не до веселья. Но мысль о том, что Альбрехт после женитьбы на Юдит как-то оживет, повеселила его.

– И это обстоятельство с ее матерью, с вашей супругой, господин Ротман, – беспощадно продолжал фон Браун. – В этом отношении меня тоже терзают сомнения. Что, если ваша дочь проявит подобные манеры?

Это замечание было серьезным уколом для Вильгельма Ротмана.

Хелена была его болевой точкой. Она давно пошатнула его самооценку. Вначале он ей всячески потакал, затем он вынужден был констатировать, что женитьба – это сделка, а не любовь. А на сегодняшний день она вообще уехала подальше от собственной семьи и предпочитает жить в санатории, а не с ним. Но он не был мужчиной, который давал волю своим чувствам. Не зря же он славился своей железной дисциплиной. Во всех смыслах.

На первом месте для него в настоящий момент было его финансовое положение. И чтобы решить свою проблему, он должен был освободить Юдит от ее неосуществимых мечтаний. Поэтому сейчас он должен был молча согласиться с банкиром относительно того, что она ведет себя как подросток.

Банкир смотрел на него сквозь свои круглые в золотой оправе очки. Вильгельм Ротман знал, что фон Браун так же безошибочно лавировал, как и он сам, поэтому он расправил грудь, чтобы в этой битве больше не подвергаться критике. Для него на кону стояло все. И фон Браун знал об этом. Ему очень повезло, что этот Альбрехт был так глуп, что, как и прежде, настаивал на женитьбе с женщиной, при всех его опозорившей.

– Юдит замечательная девушка, – сказал он после непродолжительной паузы. – И как раз из-за отсутствия матери на нее в столь юные годы легла такая ответственность. Она воспитывает своих братьев и замечательно ведет домашнее хозяйство. Поэтому она принесет этот опыт и в собственную семью.

– Ну, хорошо. Я буду с вами откровенен. Если бы Альбрехт не был так влюблен в вашу дочь, я бы немедленно отменил эту помолвку. Но он даже слушать об этом ничего не хочет. Поэтому я дам этой ситуации еще один шанс.