Шолох: Тень разрастается

— Пустота все равно уже сворачивается, испуганная вашими экспериментами, — пожала плечами я. — Сворачивается и убивает горожан. Успеем разобраться со Зверем. Дахху. Пускай бокки! — к концу фразы мой голос набрал решительности.

— Лучше немного смертей сегодня, чем много — потом! — рявкнул Анте.

Я швырнула унни и в него тоже.

Не знаю, дозволяет ли подобное всемирная субординация, но… Пусть помолчит, жалкий трус.

Или прахов умник.

Глупо — знаю. Но если кого-то можно спасти сейчас — надо спасать сейчас. Потом, как говорится, всякое бывает. Потом всегда есть шанс все переиграть, наткнуться на волшебное решение извне, нарастить — внезапно — мозгов, коих будет достаточно для решения новой проблемы.

Но никогда не стоит верить в принцип «меньшего зла». Нет меньшего зла.

Есть зло. И есть нежелание с ним мириться.

— Запускай бокки, — повторила я Дахху из Дома Смеющихся.

Друг поколебался с полмгновения, но кивнул.

Он тоже знает — спасать надо сейчас. Действовать надо сейчас. Жить — сейчас.

Удаление Пустоты-прародительницы началось.

* * *

Мать-Пустота долго боролась с искрами бокки.

Так долго, что все звуки внешнего мира от меня загородил счетчик в моей голове, запустившийся еще на Плавучем рынке. Счетчик грубо, наспех и чисто умозрительно полагал, что каждые две минуты равносильны смерти одного больного. Следовательно, прикидывал счетчик, в час Пустота высасывает тридцать жертв.

Счетчик, скорее всего, не имел никакого отношения к реальному положению дел. Но арифметика меня всегда успокаивала и дарила утешение. Даже такая безжалостная, как эта, оперирующая чужими смертями, на самом деле непредсказуемыми…

Лишь бы Пиония выжила. Лишь бы выжил мастер Улиус.

Других зараженных я не знала лично. Их было жаль — но не до такой межклеточной паники, как упомянутых двух.

Я не заметила, как зажмурилась, пока бокки — добрый десяток — сражались со злой, остервенелой, пришлой Пустотой.

Кто-то ободряюще взял меня за руку, и я понадеялась, что это — очнувшийся Полынь. Мол, поднялся в коридоре, отряхнулся, встряхнул своей удивительной головой — мигом все понял, подошел и занял одну из ведущих ролей в мизансцене «бокки против Пустоты-матери».

Но нет. Это был Дахху, валящийся с ног, вцепившийся в меня ровно с теми же надеждами, с какими цепляются за забор, таблетки или письменный стол в зависимости от диагноза.

— Почему ты такой дохлый? — шепотом испугалась я.

— Направляю духов… А ты что, думала, они сами эту Пустоту выдавливают? — пробормотал Дахху, вперив напряженный взгляд в поле боя.

Наконец, команда оранжевых искр под его командованием одержала победу над кляксой. Бокки разгромили Пустоту.

Утробно взвыв — за «пустотами-дочками» такой акустической привычки не водилось! — жирная, черная, иноземная фиговина втянулась вникуда. Нитки лопнули.

Чернота во все еще прозрачной груди Лиссая исчезла… Втянулась внутрь. Куда-то далеко-далеко. Заражать другие миры. А может — долгие столетия восстанавливаться. Кто ее знает, чужеземную ерунду.

Под пристальным оком лекарского заклинания осталась лишь маслянистая каёмка звериного портала — и ее маслянистая середка, бликующая розово-фиолетовыми переливами. Такой же жуткой разноцветной пленкой затянуто озерцо Дома Внемлющих. Полынь объяснил, что юные дарования что-то нахимичили с реактивами и получили гадость, гордо названную ими «бьянзол», от которой так сложно избавиться… Похожей «бьнзольной» лужицей выглядела и поверхность портала.

Стоило Пустоте сбежать, как портал-полумесяц в груди принца дорос до полноценной круглой "луны". Вдобавок эта дырка увеличилась… Из глубин портала свободно посыпались насекомые. Прямо по списку ботанического иллюстрированного словаря, будь он проклят за мою испорченную детскую психику!

Давьер, все еще немой из-за моего заклятья, нечленораздельно взвыл. Прикорнувший в строго вертикальном положении Лиссай подрагивал от толчков выползающих из него тварей, как кленовый листок на ветру.

— Проверь заболевших, Дахху! Нам удалось победить Пустоту или нет? — попросила я другу, подпрыгивая, меж тем, вплотную к принцу.

Наверное, Дахху мне кивнул. У него иногда случается. Вместо голоса использует мимику, даром что собеседник за спиной, отвлечен или вообще орет из другой комнаты… Кто-то мне говорил — мамин дворцовый мозгоправ, что ли? — что это признак эгоистической натуры. Так или иначе, я услышала лишь удаляющийся топот дружеских шагов.

Сама я прижала руку к пульсирующему порталу в груди Лиссая.

Не очень героически. Но… Как бы вы закрыли портал? Портал в иное измерение? Не знаете?

Вот и я не знаю. Магистр Орлин не учил нас думать о других измерениях. О Зверях. О падших хранителях. О том, какой не на штуку глобальной проблемой могут обернуться банальные тараканы, сверчки, цикады, кузнечики и другие мерзкие членистоногие…

Поэтому я подошла к проблеме строго по бытовому — заткнула дыру кулаком.