Шолохов: эстетика и мировоззрение

Эти концепции у Шолохова присутствуют не как концепции, то есть совокупность затвердившихся мировоззренческих позиций героя, данных в большей или меньшей рефлексии в процессе развертывания его характера в произведении, но внутри воспроизведенного процесса его жизнедеятельности, который включает в себя не только акты самосознания, но всю полноту бытийных проявлений. Подчас физический аспект телесного представления героя у Шолохова дает больше, чем развернутая его интеллектуальная характеристика. В представленной жизни героя в такой полноте у писателя подчас трудно, а иногда и невозможно выделить рефлективно-концептуальную сторону его отношения к действительности. Сама жизнь героя, его судьба в своей предельной выраженности и завершенности становятся такими «жизне-концептами», с которыми нет никакого смысла спорить, так как они (герои) и не способны, за малым исключением, к этим спорам. Реализованностью в «живой» действительности этих «концептов» и определяется содержание жизни не только отдельных персонажей, но всего народа.

Эстетическая особенность лучших русских писателей, находящихся в предельно доверительных отношениях со своими персонажами, – когда герой своей укоренностью в бытии диктует автору логику своего развития (Татьяна у Пушкина, почти все гоголевские герои «Мертвых душ», Наташа Льва Толстого), говорит о высшей степени проникновения художника в жизнь людей, то есть о высшей степени народности.

Эта же поразительная свобода, представленная у Шолохова, позволяет писателю осуществлять свой принцип «дозволенности высказывания» по отношению к к различным персонажам. Уж на что безусловный выродок Митька Коршунов, но и ему Шолохов разрешает словесно определить свой взгляд на жизнь. То же самое с Чубатым, Чумаковым, Фоминым и им подобными. Это если говорить о «маргинальных» героях Шолохова. Но писатель дает высказаться практически всем, вспомним хотя бы студента Тимофея, объявившегося посредством дневника всего один раз в романе и исчезнувшего после этого навсегда (несмотря на то, что в дальнейшем он появится еще раз анонимно, просто как страницы с записями о его жизни, попавшими в руки другого человека). Во многом это родственно эпической манере Гоголя, у которого появление немотивированных впрямую с развитием сюжета героев, объясняет многое в содержании основных идей и соображений писателя.

Это самоопределение героев позволяет, подчас, приобрести им известную лояльность писателя и читателей. Вот, к примеру, Мишка Кошевой, отношение к которому претерпевает эволюцию даже у Ильиничны, для которой он «душегуб», убивший ее сына Петра, но и ему посылает она полушубок для «сугрева», видя его мучения от припадка малярии.

Но Шолохов вместе с тем не упускает из виду практически ничего из существенного и значительного в мировоззренческом и жизнестроительном смысле, когда он художественно анализирует действительность в разных ее коллизиях и разворотах, включая исторические.

Населенность романов Шолохова людьми максимальна, но это необходимо ему по самому принципу воспроизведения жизни народа. Неизбежно встает вопрос и о доминирующей точке зрения, о том, какая из них не просто становится ведущей в социальноисторическом смысле, но основной в идеологическом, философском отношении. Ответ очевиден – у Шолохова сушествует синтез целого ряда точек зрения и философий. Никакая из них отдельно не обладает правом первенства, никакая не торжествует сама по себе. Подчас в той или иной ситуации, она, эта точка зрения, может выйти на авансцену через второстепенных героев, но лишь на короткое время и ощущая при этом свою недолгую правоту. Не случайно главный протагонист Шолохова – Григорий проводится писателем через восприятие и анализ разнообразных человеческих позиций и политических воззрений, не принимая никакую из них за основу, не доверяя никакой до конца, поскольку интуитивно он ощущает их неполноту и нежизненность.

Народность Шолохова полилогична, она определяется не торжеством точки зрения большинства над меньшинством, но расширением базы, объединяющей эти точки зрения, укреплением ее фундамента. Легко сказать, и это будет правдой, что в творчестве Шолохова высказался сам народ. Ну, а кто попадает «внутрь» этого определения? Кто, собственно, становится выразителем народной точки зрения? Ответ не так прост. Целое, на которое постоянно направлен мимесис Шолохова, нуждается в таком объяснении, которое оставило бы как можно меньше зияний и лакун. Оно, это целое, нуждается в адекватном философском субъекте. Этот субъект у Шолохова как раз поливалентен. Когда исследователи писали в свое время о «хоровой форме психологизма» (Л. Киселева, М. Кургинян и др.), это было точно подмеченное свойство эстетики писателя, отказавшегося от индивидуалистической точки зрения, от воспроизведения мира через ограничивающие рамки персоналистской позиции.

* * *